Большинство из нас попа́дали на палубу, потому что были измотаны боем и страдали от многочисленных ран. Эйрик смотрел, чтобы раненых подняли из воды и перевязали, люки на палубе были открыты. Но мы не нашли ни золота, ни серебра. Там стоял лишь огромный черный пес Олава, Виге, привязанный к основанию мачты, и рычал на каждого, кто пытался приблизиться к нему. Позднее мы узнали, что Эйрик довез Виге до норвежского побережья и отпустил, там пес добрался до ближайшего камня, лег и уставился на море, выглядывая своего хозяина. Он отказывался от воды и еды, так и умерев на том месте.

Эйрик, сын Хакона, торжественно объявил, что Великий Змей теперь наш, а норвежские земли снова находятся во владении ярла. Я плохо слышал его, потому что опьянение после боя и ярость берсерка выветрились и я не мог уже думать ни о чем другом, как о своем брате, оставшемся лежать на берегу.

Я не помню, сколько там просидел. Я впал в забытье, сидел, обхватив топор. Видел, как Эйрик схватил своего брата, они похлопывали друг друга по спинам и смеялись. Эйрик развел руки в стороны, как бы желая показать младшему брату, что им удалось отвоевать. Мощный корабль Олава и его побежденный флот вокруг нас. Снова норвежское побережье оказалось в руках ярлов Трёнделага, наверно, следовало бы радоваться, но, если честно, мне было все равно. Я только сейчас понял, что обе мои руки кровоточат. Костяшки пальцев были разодраны, всё покрывали ссадины и порезы. Ко мне подошел Хальвар. Он посмотрел на море и харкнул кровью на палубу.

– Йостейн погиб. Он хорошо умер. – Он сплюнул снова. – Многие отправились сегодня к Одину.

Горе охватило меня, я чувствовал, как оно пронзило мое тело.

– Бьёрн, – произнес я. – Бьёрн тоже.

Хальвар посмотрел на меня, затем подошел к борту и что-то заметил там.

– Твой брат не умер, – сказал он. – Он едет к тебе.

Я вскочил на ноги. Хальвар показал на дрейфующие драккары, тела в воде, щиты и стрелы, и я увидел Щенка, плывшего на нашей шнеке. На носу стоял Бьёрн, с копьем в руке, помогая им отодвигать трупы на своем пути.

– Он ищет тебя, – добавил Хальвар. – Крикни ему.

Я закричал, забрался на борт корабля и поднял топор над головой. Бьёрн увидел меня. Помахал рукой и что-то прокричал мне, а я спрыгнул в воду и поплыл.

На борту шнеки Бьёрн рассказал мне, что его оглушили, что теперь голова разрывалась от боли, его тошнило, но что все это меркло по сравнению с тем, что он нашел меня. Казалось, силы покинули брата, он сник, отвернулся, и его вырвало. Я понимал, что дело было не в головной боли, но он пробормотал, что лучше нам сейчас держаться подальше от Свейна, Олофа, Эйрика и других правителей, ведь Щенок сражался на стороне норвежского конунга. Мы немного прошлись на шнеке между кораблей, выглядывая выживших, некоторых довезли до берега, не спрашивая, на чьей стороне они сражались. Сыновей Свартура я не нашел, не было их видно и на кораблях. Должно быть, они погибли, как и их отец. Мне предстояло вернуться домой с тяжелыми новостями.