Это сработало. Когда атака закончилась, люди Олава уже не стояли так плотно друг к другу. Раздался приказ Эйрика:

– Всем на борт! Всем на борт!

Те из нас, у кого были датские топоры, зацепились ими за борта Змея, как только я это сделал, Хальвар всучил мне в руку сакс и прошипел, что я должен его закусить, я взял его тупой стороной лезвия в рот и полез наверх.

Я был одним из первых, кто забрался на корабль Олава. Вооруженный лишь одним саксом, я стоял на небольшом расстоянии от лучших воинов Олава. Стрелы оттеснили их всех назад к левому борту на корму, где Олава по-прежнему защищали воины со щитами. Я вновь узнал некоторых из них. Там стояли Рагнар Кузнечный Молот и Эйстейн Кулак, я заметил, что Эйстейн меня узнал, уставился на меня выпученными глазами, а потом послышался приказ Олава:

– В атаку!

За моей спиной поднимались другие воины, кто-то из них забирался по топорищу, другие вставали друг другу на плечи, залезая на борт. Мне пришлось пнуть воина, карабкающегося по моему топору, чтобы освободить его и успеть развернуться, пока люди Олава не напали на нас.

Рассказывают, что мы дрались как волки, но в той ситуации любой волк предпочел бы бежать. Если бы мы выбрали спасение, то попрыгали бы с корабля. Но мы остались на борту, горя желанием расчистить и его, как сделали уже на многих других суднах. Впереди всех стоял Эйрик, сын Хакона, рубивший с такой силой, какую мне редко когда доводилось видеть. Волчья шкура уже была с него сорвана, с топором в одной руке и мечом – в другой он кинулся на людей Олава с устрашающим ревом, раздававшимся из-под забрызганной кровью бороды. В одно мгновение его топор упал на плечо Рагнара Кузнечного Молота, но тут на меня напали, и пришлось направить топор в лицо летящего на меня воина, я выбил у него щит и ударил снова, попав прямо в глотку. Затем занес топор над головой и ударил по голове стоявшего позади меня рыжебородого воина с копьем, лезвие попало ему по плечу, и он упал на колени; я пнул его, замахнулся и едва успел разглядеть его лицо, как на меня брызнул фонтан крови. И снова мне надо было орудовать топором, мой взгляд упал на рослого уродливого воина, державшего топор. Передо мной стоял Эйстейн Кулак. Он медлил так же, как и я, я вспомнил, как он ухаживал за мной и моим братом после битвы в Трёнделаге. Но вот на его руку обрушился топор, и Кулак рухнул замертво. Сигурд, сын Буи, оскалился своими острыми зубами и разрубил шею Эйстейна, после чего мельком взглянул на меня.

– Что ты стоишь? Умереть хочешь?

Много хороших людей погибло в тот день, и некоторые от моего топора. Мы продвигались поперек палубы, стремясь образовать заслон из щитов от носа до кормы, и вскоре нам это удалось, собрав всех, кто смог дойти до этого момента битвы, на Змее. На корабле Олава мы оказались в большинстве, тесня топорами и копьями его людей обратно в сторону носа. Немало противников бросилось за борт, но доспехи тянули на дно, кому-то из убегавших удалось от них избавиться, и они уплыли.