— Чего же должна я тебе наследие отца своего отдавать? Ещё его пращуры здесь устраивались. И земли эти исконно наши, — Елица чуть осеклась, как громко хмыкнул Камян, что сидел подле княжича, на её слова.

Невольно она скользнула взглядом по поясу его, выискивая нож материн — и показалось, заметила рукоять красивую. А может, почудилось только.

— Не думай, что мне нравится убивать безвинных. Девиц пригожих и парней крепких в полон уводить. Тогда как могли они родить справных детей — чтобы и дальше княжество процветало, — Гроздан вздохнул как будто с сожалением. — Но тут деваться мне некуда. Забрали у меня моё. Твоим отцом мне обещанное. И отступаться я не намерен. Не ты мне достанешься, так княжество твоё. А коль станешь моей женой, так сразу всё это прекратится. Всё честь по чести справим. И ничего дурного с тобой не станется ни до тех пор, ни после. И с другим людом, что здесь живёт. Ещё я верну пленников захваченных туда, куда они сами пожелают идти.

— Кроме тех, которых ты кослякам отдал? — Елица усмехнулась горько.

— Да хоть кого-то, — развёл руками княжич. — Многое ещё можно исправить. Коли будет твоя воля.

Елица промолчала, хоть и хотелось сыпать упрёками и обвинениями на Гроздана — заведомо бестолковыми. Да только и думать тут, похоже, было не о чем. Не могла она позволить и дальше давить люд Велеборский, сжимать удавку на шее города — ей того никто и никогда не простит.

— То, что отец тебе мой обещал, неверным оказалось. Он сам не знал, но муж мой, которого я погибшим считала, оказался жив, — Елица взглянула на Гроздана исподлобья, не без удовольствия отметив, как вытянулись лица княжича и его ближников. — Считаешь, что могу я твой женой стать?

Недолго длилось замешательство зуличан. Гроздан вновь губы в улыбке насмешливой растянул, окинул её очередным тягучим взглядом, словно раздел.

— Отправлю своих людей, — ответил он, чуть поразмыслив. — За мужем твоим, чтобы сюда приехал и перед взором Богов в святилище признал, что ты больше ему не жена. Я подождать готов. И ещё больше: как тот срок после выйдет — и ты сможешь со мной обручиться. То небольшая цена за спокойствие наше и людей княжества.

Елица едва удержалась, чтобы не фыркнуть презрительно. Да разве ж он о других мечется? Тщеславие его вперёд толкает и желание честь, поруганную в поединке с Чаяном, восполнить. Гордость и мстительность — страшная смесь, которая многое может порушить на своём пути.

— Всё верно говоришь, — как можно мягче попыталась согласиться Елица. А кмети, что подле неё сели, заёрзали вдруг, будто взволновались от слов её. Хоть обо всём было заранее говорено. А уж какая волна горячего негодования от Ледена колыхнулась — сразу спина потом покрылась вся. — Да только я тоже хочу попросить. И право на то имею. По совести. Коль я останусь с тобой, в твоём лагере, то ты отпустить Вышемилу. И косляков отсюда отвадишь, с которыми, верно, по недомыслию спутался. И осаду снимешь с Велеборска в тот же день.