Гроздан брови вскинул — и зашлось все в груди трепетом: что скажет теперь? Очнётся в нём благоразумие, и пожелает ли он хоть в чём-то навстречу ей пойти? Зашевелился рядом с ним Камян, который до того слушал их разговор неподвижно и внимательно. Переглянулся с другим старшим, что рядом с ним сидел, и крякнул хрипло, с недоверием.

— Ты что ж, бабьи приказы слушать будешь, княжич? Ты здесь теперь хозяин, а не она. Ей только подол задрать перед тобой и остаётся.

— Рот захлопни свой, — предупредил его Леден — не выдержал.

Ватажник вперился в него нагло. А Гроздан махнул рукой резко, заставляя его молчать.

— Не думай, что мне радость доставляет то, что косляков пришлось на подмогу созвать. Посулил им многое — да. Потому… Я согласен на твоё веление. Но ты сегодня же останешься в моём стане, а люди твои вернутся в свой. И мыслить забудут, чтобы путаться у меня под ногами.

Кмети заворчали тихо. Вздохнул Леден. Кто-то даже уж к Елице подвинулся: сказать ей что-то. Но она заговорила раньше, пока не оставила её решимость, пока не начала она сомневаться в том, что рассудила обо всём правильно, и не станет решение это для неё губительным.

— Сегодня же Вышемилу отпустишь, — напомнила она.

— Как скажешь, княжна, — пожал плечами Гроздан. — А завтра наутро косляки начнут отбывать из становища. Слово даю. Сама проследишь. Покуда доберётся сюда муж твой оживший, их тут и вовсе не останется. Но и тебе придётся княжича своего ручного домой отправить. Вместе с той ватагой, что с ним прибыла, — он кивнул на Ледена.

— А коль не захочу? — усмехнулся тот.

— А что ты мне сделаешь своей горсткой воинов? Свои шкуры поберегите.

Елица кивнула только, спокойно взглянув на любимого, который напрягся страшно, задышал гневно, будто силился удержаться от других слов резких, что точно во вред окажутся. Гроздан подозвал к себе отрока ближнего из тех, что в шатре были; тот подошёл и склонился к нему, внимательно слушая приказ тихий. Кивнул и умчался — а вокруг молчание разлилось. Скоро парень вернулся, а за ним вошла внутрь Вышемила. Елица как глянула на неё, так и чуть не вздрогнула: до того осунулась, похудела — одни глазищи, казалось, на лице её остались, тревожные и уже затравленные. Да боярышня будто и спину выпрямила пуще, как её увидала. Расплылась улыбка робкая, недоверчивая на её губах, как посмотрела она на Ледена.

— Благодари до конца жизни княжну, — проговорил Гроздан, на неё и не глядя. — Её волей и согласием со мной остаться ты станешь нынче свободной.

Вышемила потухла тут же, всхлипнула тихо, прикладывая ладонь к губам бледным, растресканным. Замотала головой, но натолкнулась на взгляд Елицы и утихомирилась как будто. Поняла что-то. И до того заметно стало, как изменилась она не только наружностью, но и внутри. Повзрослела никак? О многом узнала за луны эти, покинув дом отчий. О том, что может деяться кругом. И не всегда эти деяния добрые.