Весь оставшийся вечер меня трясло и бросало в жар. Мне казалось, что мир вокруг вращается в обратную сторону, и я не в состоянии его остановить.

Эд пытался поговорить со мной, но как ему объяснить, что происходит? И сколько бы раз Пегги ни повторяла, что она абсолютно уверена в том, что ее сын, Стефано — не мой отец, я далеко не глупа. На самом деле бабушка хотела сказать: «Я не могу смириться с такой правдой». Что не отрицает возможности существования этой самой правды. Ведь все сходится: время, тайны. А фотография Стефано словно мое отражение: щербинка между зубами, рост волос на лбу перевернутым треугольником.

Вернувшись в комнату, я включила душ, настолько горячий, насколько могла вытерпеть. Вода обжигала кожу, оставляя на ней красные пятна и заставляя кровеносные сосуды расширяться. Я подняла подбородок, и водяные змейки побежали по лицу. Наконец, выключила воду и вышла в спальню в плотном облаке пара. Вытеревшись, я надела хлопчатобумажную рубашку и штаны, подошла к окну и закрыла его, не желая слышать будоражащие звуки итальянского лета. Затем легла в постель, скрутившись калачиком, и тут же провалилась в сон без сновидений. Должно быть, я проспала больше часа. Простыня прилипла к коже. Солнце уходило за горизонт. Как только я открыла глаза, непонятный страх начал вползать в меня, словно черная плесень. И в ту же минуту воспоминания об откровениях Пегги пронзили меня, как удар тока. Я бы все отдала, чтобы снова вернуться в бессознательное состояние сна.

Услышав стук в дверь, я вздрогнула.

— Нет, спасибо, — громко произнесла я, полагая, что это горничная.

— Элли, это Эд.

Кое-как я вытащила себя из постели, натянула платье и пошла открывать дверь. В моих глазах стояли непролитые слезы, я шмыгала носом, борясь с ними. Эд взял меня за руку. Его пальцы были теплыми и успокаивающими, — такими, какими им быть нельзя.

— Эй, — прошептал он. — Что бы ни рассказала Пегги, все не так плохо.

Я покачала головой, чувствуя, что сейчас разревусь. Он закрыл дверь и, поддерживая мой локоть, повел меня в комнату и усадил на кровать.

— Элли, что происходит?

— У меня не хватает смелости тебе рассказать.

— Рассказать что?

Комната выкрашена в нежный персиковый оттенок, когда последние лучи заходящего солнца проникают сквозь легкую штору вместе с чистым бодрящим ароматом сосновой смолы. Нежность во взгляде Эда тронула меня. Я начала говорить, вываливая все сразу, загрязняя все вокруг, словно нечистотами, которые сливают в море.

***

Я закончила, но понять выражение лица Эда мне сложно.