— Ты думаешь, что понимаешь меня, потому что мы ходили в школу вместе несколько лет? — она подавляла слезы. — Кем ты себя возомнил?

— Твой друг, — сказал Робин, и Мисаки никогда не видела столько боли в его пронзительных черных глазах. — Мы не просто учлись вместе, мы сражались вместе, спасали друг друга…

— Я — дочь дома Цусано, — голос Мисаки стал выше, было сложно управлять им. — Думаешь, твои грубые мелкие драки в переулках были для меня чем-то больше хобби? Ты ожидал, что я останусь там, в том грязном городе с адинами?

Это попало в цель, вызвало первую искру гнева на лице Робина.

— Не говори так.

— Прости, — сказала она, давя на преимущество, хоть что-то в ней кричало. — Я думала, ты хотел честности, но ты не понимаешь…

— Так объясни мне, — сказал Робин, слова были умоляющими и напряженными. — Честно. Потому что это выглядит как навязанный брак.

Но Мисаки не могла объяснить честно. Для этого пришлось бы признать, что она все еще любила его. Она не могла сказать ему об этом. Она не могла никому рассказать.