Она подползла вперед и коснулась его ладони, но в этот раз не рыдала и не тянула. Ее джийя была под контролем. Она тихо плакала, слезы сами катились. Она не поднимала его.

— Я знаю, что не имею права ничего у тебя просить, но, пожалуйста… если твоя бедная глупая мать может попросить тебя об одном напоследок… дай еще раз обнять тебя. Всего раз дай Каа-чан обнять тебя и ценить так, как я должна была делать со дня твоего рождения. А потом я отпущу тебя с благословением. Хорошо?

Фины говорили, что женщине не стоило трогать мертвых, но фины Такаюби были потеряны в торнадо с их храмом. Некому было судить Мисаки, она обняла своего мальчика и прижалась к нему в последний раз.

«Прошу, Нами, прошу, Наги, — молилась она сквозь слезы. — Он такой хороший мальчик. Не давайте его глупой матери все испортить для него. Прошу… дайте мне силы отпустить его».

Мать должна была пойти в храм после смерти ребенка. Она должна была говорить с духами Мертвых, пока не выскажет все, что нужно, ребёнку, пока не выпустит все чувства, не решит все конфликты, не забудет обо всех ссорах, пока фины не скажут, что душа покоится с миром. Но храм пропал, как и все маски и мудрые монахи в нем.

Мисаки могла только держать ребенка, любить его и надеяться, что этого хватит, чтобы она смогла его отпустить.

— У тебя нет долга перед Дюной, — прошептала она, прижавшись щекой к его холодной голове. — Хватит того, что у меня даже на миг был сын, как ты. Хватит того, что Хироши, Нагасы и Изумо будут равняться на таком брате, как ты, когда они станут юношами. Этого хватит, — сказала она себе, хотя не услышит больше, как он смеется с младшими братьями, как красиво исполняет ката, как улыбается с ямочками, как улыбка из детской становится мужской. На миг ее ладони были полными жемчуга. Она качалась и повторяла. — Этого достаточно. Этого достаточно, — а потом Чиба Мизуиро вернулся с волонтёрами, чтобы помочь отнести тело на гору.

Перед тем, как они ушли, Мисаки замерла перед трупом солдата, убившего ее сына. Она опустилась на колени, провела ладонью над его глазами, закрывая их, давая себе простить его. Было просто простить юношу, выполнявшего приказы.

Слишком просто.

И это не убрало груз с груди Мисаки, потому что ей нужно было простить не солдата из Ранги.