Она игнорировала голосок в голове, который требовал узнать, поему Мамору не мог пойти на гору с отцом. Почему Такеру не настоял на этом? Как он мог оставить сына умирать без спора? Как?

— Это было необходимо, — настаивала Мисаки, словно это могло ослабить боль. — Тебе не нужно извиняться передо мной.

— Мм, — Сецуко гладила спину Мисаки. — Но кто-то должен.

Поток трупов на носилках двигался по горе весь день. Было ужасно слышать крики горя и отрицания от членов семьи, которые встречали каждое новое тело, но для Мисаки было куда ужаснее видеть, как тела несли в тишине. Некоторые из тех людей умерли со всеми, кто мог их помнить. Они лежали одни на ледяных плитах, никто не горевал по ним.

Сецуко ушла поговорить с рыбаками, которые собрали кости ее мужа. Мисаки стояла перед телом Мамору, одна ладонь лежала на голове Нагасы, другая — на плече Хироши. Она пыталась объяснить сыновьям. Нагаса не понимал. Как он мог в его возрасте? Он тряс Мамору, спрашивая, почему он не просыпался.

Нагаса сжимал рукав Мамору, а ладонь Хироши медленно скользнула к лакированным ножнам меча брата.

— Мамору-нии-сан был первым сыном… — медленно сказал он.

— Да, — ответила Мисаки.

— И… дядя Такаши был первым сыном.

— Был, — сказала Мисаки, глядя на Хироши. Она смотрела, как он прищурился, его пятилетний разум тщательно работал над иерархией, в которой он родился.

— И я…

Хироши не знал слово «наследник», но было ясно по вопросу в его глазах, что он понимал смысл.

За один день он из второго сына стал наследником Мацуды. Даже если он полностью не понимал перемену, он ощущал это. Его маленькие плечи напряглись, словно физический вес упал на них. Он сжал кулаки, и Мисаки поняла, что ее второй сын, крепкий, как лед, со дня рождения, дрожал. Когда она посмотрела в его глаза, она увидела то, что никогда там не видела. Даже когда он бился с солдатом в четыре раза больше него. Страх.

— Я еще недостаточно большой, — сказал он. — Недостаточно сильный.

— Нет, — Мисаки попыталась улыбнуться Хироши, гладя его волосы, опустила ладонь на его плечо. — Ты еще недостаточно большой, но ты довольно сильный. Ты сильный, Хиро-кун.

Хироши будто не слышал ее.

— Он еще не может уйти, — он смотрел сквозь нее, будто бредил. — Не может.

— Он уже умер, Хиро-кун. Мы ничего не можем с этим поделать.

— Но он не может, — лицо Хироши исказил гнев, взгляд был рассеянным. — Я его еще не догнал.

Нагаса рыдал, Хироши тихо дрожал под ее руками, и Мисаки поняла, как важен был для них Мамору. Не только первый сын, но и на десять лет старше братьев, он был для них таким большим. Он был ориентиром и мостом между ними и далеким взрослым миром. Для Нагасы он был другом и защитником. Для Хироши, может, он и не был другом, но был важнее: тем, за кем он гнался.