Лина поднесла ладонь ко рту, отгадывая развязку за безликим тоном, словно излагающим нудную биржевую сводку.

– Несколько дней сильный ветер выматывал нас: мы изрядно обморозились и устали. Но, в тот день, погода благоприятствовала. Я был одержим – мне нужен был Эверест. Я тянул вперёд, заставляя нас двигаться слишком быстро. Мы шли налегке, оставив дополнительные баллоны с кислородом в лагере. Я все рассчитал: экономя, нам хватило бы одного баллона на подъем и спуск. – Олсен криво усмехнулся и покачал головой:

– На высоте 8356м, будучи в связке, мы сорвались. Подвела старая травма. Моя неловкость послужила причиной обвала снежного карниза. Я увлёк всех за собой. В какой-то момент мне удалось зацепиться ледоколом и остановить падение. Но трос Арона оборвался. Мальчик летел вдоль вертикальной стены около километра. У него не было шансов. Элизабет болталась в воздухе: была слишком слаба, чтобы суметь закрепиться. Мне удалось по рации связаться с лагерем. Нужно было держаться, пока доберётся помощь. В баллоне жены было достаточно кислорода, но при падении треснула маска, и он быстро заканчивался. Она часто теряла сознание, а спустя три часа, сорвала и выбросила маску. Мне же оставалось только держать нас. У Элизабет начались галлюцинации. В один из приступов она громко прокричала, что видит Арона, что там не высоко, и она будет прыгать.

Олсен выбросил остатки сигары в камин. Коричневый окурок медленно истлевал: дымок тоненько взвился, становясь все прозрачнее, пока не растаял.

– Твоя семья заплатила за мечту, – машинально закончила Лина, обхватив плечи дрожащими руками.

– Я больше никогда не поднимался в горы. – Олсен устало потёр переносицу большим и указательным пальцем. – Теперь, я предпочитаю море.

– Элизабет… яхта... – вспомнила Лина название белоснежного судна. – Ох, Ян, – она подняла полные слез глаза, – прости! Я знаю, тебе не нужна жалость, но у меня сердце разрывается. Не знаю, что сказать…

Некоторое время Олсен молчал и смотрел мимо, словно не видел её, потом сдержано улыбнулся:

– Ничего не говори, – наконец, произнёс он. – Просто прими моё предложение. Я верю, что сделаю тебя счастливой. Как и ты меня, если пожелаешь.

Взяв наброшенный на спинку стула пиджак, Ян подошёл к двери, обернулся у порога и произнёс уже привычным ленивым тоном:

– Подумай, Лина. Только не очень долго. У меня не так много времени ждать.

Низкий гул мотора разнёсся под окнами. Ссутулившись в углу дивана, Лина слушала шелест шин, пока автомобиль выезжал на дорогу. Болезненными толчками сердце било в рёбра. Осталось в нём живое место? Что она может дать? Как сможет осчастливить кого-то, если едва справляется с очередным днём?