Екатерина описывала Гримму, как она с сэром Томом любит сидеть у окна и как Том, разглядывая окрестности, опирается лапой о подоконник, волнуется, ворчит и лает на лошадей, тянущих барку у берега реки. Виды однообразны, но красивы. И сэр Том с удовольствием глядит на холмы и леса и на тихие, тонущие в дальней зелени сады и усадьбы, за которыми в голубой дали чуть виднеются верхи московских колоколен. Сельская дичь и глушь по душе сэру Андерсону и его супруге. Они ими любуются, забыв столичный шум и блеск, и неохотно, лишь поздно ночью, идут под свое теплое, стеганое одеяло.

Хозяйке также нравятся эти глухие русские деревушки, леса и поля.

“Я люблю нераспаханные, новые страны! - писала Екатерина Гримму. - И, по совести, чувствую, что я годна только там, где не все еще обделано и искажено”».

Данилевский не преувеличивает: Екатерина была помешана на собаках. И таскала их с собою по всей Российской империи. Этих двух левреток по кличкам Сэр Том Андерсон и Леди Андерсон императрице подарил англичанин барон Димсдейл. Большую честь оказали ливретки местным крестьянам, посетив Царицыно. Мужики да бабы с открытыми ртами смотрели на это чудо заморское. А их обладательница (в том смысле, что Екатерина была владелицей и крестьян, и собак) сама выгуливала сэра и леди по тропинкам и лужайкам своей резиденции, что было весьма удобно - о приближении государыни придворные узнавали, заслышав лай собак. Не раз и не два убегали они на прогулке от своей хозяйки. Тогда все - и свита, и прислуга, и крестьяне - разом, побросав работу, отправлялись ловить собак. Простому народу с трудом давались причудливые имена животных, которых надо было звать в царицынских кущах по имени. Поди выговори - язык сломаешь! А посему за глаза их называли шавками.

На знаменитой картине В. Боровиковского «Екатерина II в Царскосельском парке на фоне Чесменской колонны, воздвигнутой в честь победы русского флота» именно левретка занимает центральное место, а не Чесменская колонна, теряющаяся где-то вдалеке. Любимых левреток государыня распорядилась хоронить в Царском Селе, приказав соорудить для них что-то вроде мавзолея, напоминающего уменьшенную копию египетской пирамиды. Хорошо, что сия честь миновала Царицыно.

Екатерина признавалась: «Я всегда любила зверей, животные гораздо умнее, чем мы думаем». Зная об этом, барон Гримм прислал в Царицыно двух больших белых какаду, один из которых постоянно повторял на французском языке: «Где правда?» Это было еще до Великой французской революции, а потому подарок императрица приняла.