– Ты разве не пойдёшь молиться с остальными? – спросил Ян у Валида.

– Я принял христианство ещё в детстве, – ответил он, – когда прятался в церкви от своего отца. И отвечая на ваш вопрос – мы не станем воевать с охраной и рисковать жизнями ни ради тебя, ни ради другого человека.

Переговоры зашли в тупик. Хи понял, что его главный страх начинает сбываться: скорее всего, Андрес умрёт от заражения крови, а сам он останется в этой тюрьме навсегда.

Ветер завывал в пустых окнах башен по периметру стены. В нём слышалась вековая неизменность здешнего порядка. Когда-то эту тюрьму охраняли только люди, когда ещё не существовало нейросетей и дроны находились лишь на обложках научных журналов. С тех пор здесь ничего не изменилось, и попытки Хи устроить здесь переворот выглядели как пустые трепыхания маленького насекомого.

В небе над тюрьмой висела Луна, пересечённая чёрными линиями человеческих построек. Ей не было никакого дела до того, что происходило здесь, внизу.

– Я с вами, – послышался голос изнутри камеры, и на свет вышел Ммуо. За последние дни он будто состарился, и теперь его лицо напоминало опухший кусок мяса. Темнокожий безгубый великан выглядел немощным, несмотря на огромный рост и мышцы, достойные титулованного бодибилдера. – Пусть эти трусы сидят здесь и объедаются фруктами, которые им приносит начальник. Мне этого мало, я хочу свободы, и лучше я словлю сотню пуль при попытке побега, чем буду сидеть здесь до конца жизни и довольствоваться объедками, которые мне подбрасывают, как собаке со стола.

Между надзирателями завязался спор на арабском. Они разговаривали очень эмоционально и так быстро, что их речь сливалась в один бессвязный поток согласных. Кажется, оставшиеся надзиратели уговаривали Ммуо передумать, но их слова разбивались о него, как волны о скалу. Андрес смотрел на это и старался сохранять спокойное лицо. У него в ноге пульсировала ужасная боль, и с каждой минутой всё сильнее хотелось схватить первый попавшийся острый предмет и отрубить её. Андреса уже двое суток тошнило, он был бледнее покойника. Если бы не рука Хи, придерживающая его за плечо, Андрес уже упал бы на землю.

С каждым ударом сердца в глазах появлялась и тут же отступала темнота. Он находился на самой границе бодрствования и сомневался, что сможет проснуться, если уснёт хоть на секунду.

Один из игроков в волейбол криво отбил мяч, и тот прилетел к камере надзирателей. Те так активно спорили, что совсем не заметили этого. Испуганный игрок подкрался к ним, забрал мяч и незаметно ушёл. Другие похвалили его за скрытность и расторопность. В дальнем углу толстый араб наносил наколки парню с одной рукой. В тюрьме было принято делать по одной наколке за каждый год пребывания здесь, и на многих заключённых не осталось ни сантиметра свободной кожи. Иглу обжигали о свечу, чтобы избежать заражения, но время от времени кто-нибудь умирал от столбняка.