– Я разговаривал с Валидом, – сказал Хи, игнорируя последнюю фразу Яна. – Кажется, он уже не так враждебно настроен ко мне, хоть я и воевал на стороне республики.

– А я был за союзников, – заметил Ян. – И тоже не испытываю к тебе вражды.

– Я был телохранителем, а ты штабным полковником. Это совсем не то, через что прошли рядовые солдаты. Валид – настоящий ветеран, лишился нескольких сослуживцев и получил ранение в живот. Такие, как он, ненавидят тех, кто защищал республику. Нам нужно попросить у него помощи.

– Он такой же заключённый, как и остальные, – возразил Ян. – Чем он может нам помочь?

– В первый день Андрес сломал нос Ммуо, тот с трудом дышал, и его повезли в больницу, – сказал Хи так, будто это решало все их проблемы.

– То есть нам надо сломать Андресу нос и его отвезут в город? Я пока не прослеживаю в этом логики.

– Валид говорил, что у него обнаружили паразита в глазу и его на вертолёте доставили прямо в Гибралтар. Начальник тюрьмы здесь хорошо относится к надзирателям. У них больше прав, чем может показаться. Они могут свободно заходить в комнату охраны, выходят за территорию тюрьмы, когда встречают новых заключённых. Если уговорить их помочь: тайно выпустить нас наружу или вовсе устроить бунт, – всё может получиться.

С удивлением Ян уставился на Хи. Такой безумной мысли не могло возникнуть даже у Андреса, посмотревшего за жизнь миллион боевиков. Вышки с турелями и многочисленные камеры видеонаблюдения говорили, что любой бунт будет мгновенно подавлен, а его организаторы уничтожены.

– Хочешь уговорить насильников и убийц объединиться ради общей цели? – спросил Ян. – Я правильно понимаю? Подойдёшь к ним и скажешь: давайте отберём у охраны оружие, ворвёмся в их комнату и отключим турели. А потом побежим в разные стороны в надежде, что робопсы успеют растерзать только половину из нас.

– Примерно так, – подтвердил Хи. – Мы пообещаем каждому из них свободу и сто миллионов долларов на личные расходы.

– Не так уж и сильно я болен, месяц-другой продержусь, – вмешался в их разговор Андрес. Он старался не обращать внимания на свою ногу и исходящий от неё дух смерти и разложения. Воспаление было настолько сильным, что конечность стала твёрдой на ощупь. Оно уже захватило колено и поднималось вверх. Ощущения были такие, словно по его ступне проехался асфальтоукладчик и следом её сунули в мясорубку.

Оба телохранителя посмотрели на Андреса так, словно он разговаривал во сне и нёс полнейшую чушь. Андрес понимал, насколько плохо у него обстоят дела, но гнал эти мысли подальше. Проходящие мимо заключённые бросали на него сочувственные взгляды, и это говорило больше, чем любые слова поддержки, которые мог сказать ему Хи.