Амунэгэ вздыхает и перехватывает прожектор удобнее; я думаю, что его руки уже давно затекли:

— Нет. Это знак. Знак для Вадима. Нас ищут.

— Это знак для военных, — говорю я. — Нас впрямь ищут, чтобы убить.

Амунэгэ отрицательно фыркает:

— Брат… не спорь.

Борис вздёргивается:

— Вы о чём? Им ещё рано. Они не знают. А вот военные — им могли рассказать… эти сволочи…

И тут я тоже чую. Всем телом, как рыба, чувствую это движение воды, вибрацию силового поля модуля. Поднимаю глаза.

И прежде, чем рассмотреть в мутной небесной темноте сам модуль, я вижу проблесковые огни, имитирующие наши! Синий-белый! Синий-белый!

Неужели это не провокация? Наши братья не хотят, чтобы мы приняли их за военных? Понимают, что не у всех есть силы нырять? Понимают, что половина раненых уже не выплывет?

Голоса:

— Смотрите, смотрите! Знаки Армады!

— Синий!

— Наши!

Борис шепчет:

— Не может быть. Это обман.

Модуль медленно снижается над нами. Прожектора освещают море. Свет на плоту гаснет, но я успеваю увидеть на брюхе модуля голубой треугольный вымпел Шеда.

Он грубо намалёван краской. Второпях.

К воде спускается платформа, поддерживаемая силовым полем. На ней — Вадим, Жанна, Антон, ещё кто-то, кого я не знаю. Стоят на коленях, чтобы сразу подать руку тем, кто в воде.

— Вадим, — говорю я, — сперва людей. Соня не может плавать, а Борис, кажется, тяжело ранен.