Вадим вновь оживляет изображение. Взгляд камеры скользит по полигону, по ограде, обвитой колючей проволокой — по ней, как говорят, люди пропускали электрический ток. Камера смотрит на ворота, над которыми висят высохшие белоснежные шкурки. За воротами — плац, по которому, очевидно, ударили ракетным залпом: искорёженные, разнесённые в клочья вездеходы, глубокие воронки… Ещё один залп, судя по всему, угодил в стену корпуса. Башня космической связи лежит на грунте; в её обломки глубоко вошёл разбитый грузовой дисколёт. Но дальше — всё целое и чистое.

— Оуф, — фыркает Лэнга из Хыро. — Вот люди вели огонь из модуля, а вот наши этот модуль завалили. Тем же оружием, которое испытывали на дисколётах. А последнее испытание, похоже, у них не получилось, верно? Как это смешно!

Он говорит «смешно», но на его лице тихая холодная злоба.

— Это было бы смешно, если бы мы узнали раньше, — говорит Хэлга. — И если бы мы были вместе с ними.

— У каждого своя участь, Орка, — говорит Вадим. — Но — ты прав, и я тоже жалею. Если бы ты знал, как я жалею, милый…

Взгляд камеры проникает внутрь корпуса базы. Стойки с оружием. Мёртвый генератор. Вездесущий песок на полу. Суровый порядок военного лагеря.

Мы видим системы слежения. И ту самую ракетную установку. В кресле оператора сидит ещё один наш брат; нож нельзя было положить у бедра — и он лежит на коленях. Шнур, скрученный из кабеля, брат держит в скрещенных руках. Мёртвый, он охраняет базу.

Вскоре мы видим и остальных. Это самое тяжёлое.

Ясно: они умерли, когда база выработала ресурс. Их убили жажда, голод и зной. Среди них — дети и подростки. А ещё среди них — люди.

Трое человеческих мужчин в форме Обороны, со звёздно-полосатыми вымпелами на рукавах и на груди. Один — с чёрной кожей, как южане Земли; двое — со светлой. Чернокожий и один из наших братьев держатся за руки магическим крестом. Побратимы и души Хэндара.

На месте военных я бы тоже остерёгся сюда возвращаться.

Я никогда не верил в древних богов всерьёз. Но что-то во мне очень серьёзно относится к этому обряду: тот, кто загнан в угол и защищается без надежды выжить, убив столько врагов, сколько сможет, кончает с собой во имя Неугасимого Огня. Его вечно бодрствующий дух сам становится карающим пламенем.

Мёртвый брат, посвятивший себя Хэндару, — дух-защитник и дух-мститель.

И вдруг меня осеняет.

— Вадим, — говорю я. — Люди ведь не сунутся туда… другие люди, Оборона. Скажи, это место тоже уничтожено? Сожжено атомным взрывом?

— В настоящий момент ещё нет, — говорит Вадим. — Но уничтожат, не сомневайся. Оборона заметает следы. Только мы забрали документы с этой базы, Бэрей… и ещё: мы знаем все имена. Каждого, кто там погиб. Даже бельков.