— Приятного Рождества, — сказал он на прощанье.

— И вам того же, — ответил Сэм и, когда они удалились на расстояние, недосягаемое для слуха продавца, добавил: — Среди роз, мистер Найтингейл.

— Мистер кто? — переспросила Люси.

— Его зовут Тристрам Найтингейл. Ну и родители, разве можно так называть младенца! Неудивительно, что ему жизнь не мила.

— Какое странное имя… Хотя, может, он уже привык к нему. Сэм, а для кого картина?

— Для Кэрри. Но ты ей не говори.

— Конечно, не скажу. Наверное, она ужасно дорогая?

— Да, но когда вещи так дорого стоят, это уже не вещи, а выгодное помещение капитала.

— Я думаю, что это очень красивый подарок. Когда Кэрри вернется в Лондон, на Рэнферли-роуд, то сможет повесить ее у себя в гостиной.

— Мне так и хотелось.

— Она будет смотреть на картину, вспоминать Шотландию, Криган и все-все.

— И об этом я тоже подумал.

— А вы когда-нибудь опять встретитесь?

— Не знаю, — Сэм с улыбкой взглянул на Люси, — но надеюсь.

— И я тоже, — и, немного помолчав, Люси добавила: — Хорошее было утро. Спасибо, что взяли меня с собой.

— Спасибо тебе, что поехала со мной. Ты очень мне помогла.

* * *

К половине шестого вечера дом был уже полностью готов к праздничному приему.