* * *

За две недели до свадьбы Эшлинг и Тони зашли посмотреть, как продвигается обустройство их нового одноэтажного дома. Эшлинг сказала, что хочет засечь, сколько времени ей понадобится, чтобы дойти туда от родительского дома. Ушло десять минут неторопливым шагом.

– Отлично! – засмеялась она. – Если вдруг ты дашь мне ремня за что-то, то я могу быстренько сбежать в город и собрать группу поддержки!

– Что за глупости! – обиделся Тони. – Разве я когда-нибудь ударю тебя? Ты как цветочек…

Эшлинг была тронута:

– Не обижайся, у меня дурацкое чувство юмора. Ты прав, я ляпнула глупость. Очень мило с твоей стороны сравнить меня с цветочком. Давай разведем цветник! Мне нравятся дельфиниумы и люпины, но в доме на площади для них вечно не хватало места.

– Выращивай все, что захочешь! – великодушно ответил Тони.

Эшлинг почувствовала правоту мамани: Морин и в самом деле приходилось много с чем мириться. Подумать только, она вынуждена скрывать цветы от этих неотесанных Дейли!

Она взяла Тони под руку, пока они осматривали недостроенный дом. Тони злился, что водопровод так и не доделали на прошлой неделе. Эшлинг предпочла бы поменьше окон, следовательно, и возможностей для свекрови кудахтать, спрашивая про шторы, которые еще не заказывали, не обсуждали и о которых пока даже не думали.

Когда они разочарованно заглядывали в недоделанные кухонные шкафы, полные древесных стружек, Тони вдруг повернулся к Эшлинг:

– А знаешь, будет здорово.

– Конечно, ведь еще куча времени. Я имею в виду, мы проведем четыре недели в Риме, так что остается целых шесть недель, – согласилась Эшлинг, стараясь выглядеть радостной.

– Нет, я не про дом, я вообще про то, что мы поженимся… – Тони смотрел на нее с нетерпением и мольбой в глазах.

Эшлинг почувствовала себя совсем старой.

– Конечно будет здорово. А как же иначе, разве мы не самая подходящая друг другу пара в городе?

– Я люблю тебя, Эшлинг, – сказал Тони, не пытаясь к ней прикоснуться.

– Тогда мне невероятно повезло! – ответила Эшлинг.

«Мне и правда безумно повезло», – повторила она себе.

* * *

Джонни надулся, узнав, что его не пригласили на свадьбу, но Элизабет вела себя твердо и невозмутимо. Соблазн взять его с собой, конечно, очень велик. Красавчик Джонни стал бы гвоздем программы, доказательством, что застенчивая малышка Элизабет Уайт добилась успеха в жизни. Он настолько обаятелен, что даже тетушка Эйлин поддалась бы его чарам. Элизабет легко могла представить себе, как Джонни сидит на барном стуле, а дядюшка Шон с искренним интересом расспрашивает его про бизнес. В своем воображении она заходила так далеко, что представляла его визит в монастырскую школу.