В конце концов Элизабет выпустила Эйлин, достала кружевной платочек и принялась вытирать текущие по бледному лицу слезы.

– Какой кошмар!.. Я так старалась произвести на вас хорошее впечатление, а сама чуть не задушила нас обеих, а теперь еще и разрыдалась и размазала весь тщательно наложенный макияж… Можно я выйду и снова зайду?

– Ну что ты, Элизабет… Слава богу, что ты снова с нами! Слава богу, ты ничуть не изменилась! – Эйлин держала ее за руки, словно собиралась танцевать с ней ирландский танец.

Они сконфуженно улыбнулись друг другу.

– Маманя, вокруг меня ты никогда такой переполох не устраиваешь! – с притворной обидой пожаловалась Эшлинг и тут же рассмеялась, чтобы ее не приняли всерьез.

– И вокруг меня тоже! – с искренней завистью воскликнула Ниам, потерявшая дар речи при появлении видения в кремовом платье и шарфике и с открытым ртом наблюдавшая сцену приветствия.

Шивон тоже застыла с салатом и ветчиной в руках, глядя на хозяйку в полном изумлении.

– На тебе школьная форма смотрится куда лучше, чем когда-то на нас, – торопливо сказала Элизабет, чувствуя, что Ниам требуется внимание. – В ней что-то изменилось?

– Нет, но нам разрешили носить свои блузки, если они не слишком кричащие, как выразилась бы сестра Маргарет, – ответила довольная Ниам.

– И она вам все еще ничего такого не говорит?

– Она нам больше ничего не говорит!

Элизабет села на стул и потянулась:

– Если бы вы только знали… если бы вы только могли себе представить, как чудесно вернуться сюда…

Возвращение оказалось даже лучше, чем она могла себе вообразить в самых буйных фантазиях. Та же самая спальня, две кровати с белыми покрывалами с вышивкой «кэндлвик» и белый шкафчик между ними. Та же самая статуэтка на каминной полке, хотя на плаще Пресвятой Девы добавилось сколов. В божнице на лестничной площадке все так же горела лампада Святейшего Сердца, комнаты стали немного меньше, а лестница – немного уже, но в целом дом в размерах не уменьшился. Может быть, потому, что по любым меркам это действительно огромный дом, подумала Элизабет. И совсем обветшалый. Неужели и раньше ковер был таким же рваным и расползался на лестнице? Разве обои отслаивались? Раньше на стенах тоже были коричневые мокрые пятна или они появились недавно? Впрочем, какая разница? Казалось, что каждый уголок в доме радуется ее приезду.

Тетушка Эйлин и Ниам шли рядом с Эшлинг, когда та водила Элизабет по всему дому, и даже Шивон следовала за ними, ослепленная гостьей с английским акцентом, которая столь явно чувствовала себя здесь своей.

Донал взлетел по лестнице, прыгая через две ступеньки, чтобы поздороваться с Элизабет. Он стал высоким, тощим и таким бледным, словно ему натерли лицо мелом. Тонкие губы выглядели почти синими, а когда он улыбался и смеялся, то его лицо походило на череп. Элизабет сглотнула навернувшиеся на глаза слезы. Она надеялась, что Донал будет похож на Шона, но он совершенно отличался от старшего брата.