– Я ужасно выгляжу, ты будешь в шоке.

– Не буду.

– А Генри дома?

– Нет, ушел в библиотеку.

– Спасибо, Элизабет, огромное спасибо! Не знаю, что бы я без тебя делала…

– Садись в такси!

Элизабет попросила Генри уйти в библиотеку.

– Ничего себе поворот! – надулся он от внезапной просьбы. – Из собственного дома выгоняют!

– Прости, но это невероятно важно! Если бы Саймон пришел сюда в трудный момент, я бы сделала то же самое: ушла бы и дала вам возможность поговорить наедине.

– Саймон бы такого не сделал. Мужчины так не поступают, – проворчал Генри, послушно собирая вещи.

– Я очень, очень, очень тебе благодарна!

Он хмыкнул в ответ, не особо смягчившись.

Элизабет пошла в гостевую комнату и приготовила постель. Достала чистые полотенца. Подумала, что не рассказала Эшлинг о ребенке, но придется, конечно, когда она останется. Как-то не вовремя с такими новостями, но лучше уж сразу сказать – и дело с концом.

* * *

Элизабет услышала лифт, подъезжающий к их этажу, и сразу поняла, что это Эшлинг. Мистер и миссис Соломон из квартиры напротив ушли на работу, им слишком рано возвращаться домой. Элизабет подумала о травмах Эшлинг и постаралась взять себя в руки. Эшлинг вышла из лифта, склонив голову, с двумя чемоданами в руках, а потом посмотрела на подругу. Половину лица покрывал черно-фиолетовый синяк, уголок рта заклеен лейкопластырем.

– О господи! – ахнула Элизабет. – Эшлинг…

Они стояли на площадке огромной изогнутой лестницы из мрамора, оставив резную дверцу маленького лифта открытой, и даже не слышали звоночка вызова снизу. Стояли, обхватив друг друга руками и бросив чемоданы на пол. Эшлинг прижалась к Элизабет здоровой щекой, и они обе повторяли:

– Все хорошо… Все хорошо…

Они заваривали чай чайник за чайником, и Эшлинг не столько перечисляла злодеяния Тони, сколько сумбурно рассказывала о жизни в Килгаррете. Планов нет, стратегии нет, представления о будущем нет. Сожалений тоже нет, как и разных «вот если бы только». Тони оказался человеком, которому в принципе не стоило жениться ни на ком. Эшлинг ничего не скрывала, но и не делала из случившегося трагедию. Похоже, она рассматривала импотенцию Тони всего лишь как еще одну причину непригодности для брака.

– Ему следовало бы стать священником, как брат. Я серьезно.