— Я принесла вам завтрак.

Монахиня и умалишенный сидели в камере, пили чай и ели толстые ломти хлеба с маслом. Шин О’Коннор следил за ними издалека. Они говорили о деревьях у озера, о том, что часть домика обрушил ветер. Сестра Мадлен сказала, что птицы улетели на зиму, но весной, как всегда, вернутся обратно.

Она произносила имя «Фрэнсис» с таким уважением, что Шин, обращавшийся к нему «эй, ты», почувствовал угрызения совести.

Фрэнсис отвечал ей, на сей раз внятно и членораздельно. Спрашивал про старую собаку, про то, есть ли у нее дрова для камина. Говорил, что очень промок и хотел бы посидеть у огня.

— Куда вы отправились, когда ушли от меня? — с интересом спросила монахиня. Она не собиралась отчитывать его или допрашивать, но знала, что сержант все слышит.

— Сестра, я спал в полях. Было холодно и мокро. Я не мог найти дорогу. Голова болела.

— А почему вы не вернулись ко мне? Для вас всегда нашелся бы кров.

— Теперь вернусь, — как ребенок, ответил он.

— Значит, ночью вы спали под дождем?

— Сначала я нашел сарай, но там были животные, и я испугался. А вторую ночь провел под деревом. Далеко я не ушел. Устал от ходьбы.

— А потом вы нашли кухню с плитой, верно? Здесь, в городке?

— Да, — понурился он.

— Зачем вы били добрых людей, которые не сделали вам ничего плохого?

— Они хотели снова посадить меня под замок.

— Вы причинили вред очень хорошему человеку. Мистеру Макмагону, который передал для вас бинт и полоскание для горла. А вы его ударили.

— Я испугался, — ответил Фрэнсис.

— Не надо бояться, бедный Фрэнсис. — Она взяла его за руку. — Страх только у нас в голове.

— Правда?

— Правда. Я знаю это, потому что тоже чувствую его.

— Я пойду с вами?