— Я шла за тобой. Ты не пришла домой в нашу квартиру. Ты не разговаривала на работе. Ты не у матери с отцом. Ты не у Кэрроллов. Я хочу знать, что стряслось с моей подругой.

— Ничего не стряслось.

— Не ври.

— Барбара, я серьезно, так нечестно. Ты хуже всех. Неужели нельзя понять, что я хочу побыть некоторое время одна?

— He-а, нельзя.

— А придется. Этого люди и хотят от друзей. Они хотят поддержки и понимания. А не расследований и шпионажа.

— Рассказывай, Фиона.

— Не буду. Не могу.

— Почему не можешь? Мы всегда все друг другу рассказываем. Я тебе рассказывала про то, как первый раз пошла с парнем в постель и он был так потрясен всеми английскими булавками у меня на белье, что чуть не вырубился. А ты была великолепна. Ты понимала.

— Знаю, но это другое дело.

— А ты мне рассказала про Шейна, и я тоже поняла. Почему я теперь не пойму?

— Это из-за Шейна. Это все из-за проклятого Шейна.

— Но он умер, Фиона. Ты же должна знать, что он умер.

— А ты откуда знаешь?

— Я прочла в газете.

— И ничего мне не сказала?

— Я ждала, что ты мне скажешь что-нибудь, а ты не говорила, и я подумала, что ты просто не хочешь об этом говорить.

— Я ничего не почувствовала, когда услышала. Я опознала его для полиции.

— Ты прям вот пошла смотреть на его тело? О господи! — Барбара была потрясена.

— Нет, я звонила в полицию.