Моя собеседница отвела глаза и тихо проговорила:

– У всех свои демоны.

По тому, как Грейс произнесла эти слова, я поняла: она уже не в первый раз заставала Томаса в подобном состоянии.

– Такое случалось и раньше?

– Он всегда приходит в норму.

Интересно, во всем заповеднике только я одна была не в курсе того, что творится с боссом?

– Мне он говорил, что это было с ним всего один раз, после смерти отца. – Сказав это, я покраснела. – Знаешь, я всегда думала, что брак – это партнерство. В горе и в радости. В болезни и в здравии. Зачем Томасу обманывать меня?

– Держать что-то в секрете – это не всегда означает лгать. Иногда это единственный способ защитить любимого человека.

– Со стороны легко судить, – усмехнулась я. – Ты говоришь так, потому что никогда не оказывалась на моем месте.

– Это верно, – тихо сказала Грейс. – Но я была тем, кто хранит секрет. – Она начала ловко и уверенно накладывать кокосовое масло в пустые брюшки располовиненных дынь, а потом вдруг добавила ни с того ни с сего: – Мне нравится сидеть с вашей дочкой.

– Я знаю. И очень благодарна тебе за помощь.

– Мне нравится сидеть с вашей дочкой, – повторила Грейс, – потому что своих детей у меня никогда не будет.

Я взглянула на нее, и в тот момент она напомнила мне Мауру. На глаза Грейс наползла тревожная тень. Я и раньше замечала нечто подобное, но всегда приписывала юности и неуверенности в себе, однако теперь мне показалось, что это могла быть тень утраты того, чего Грейс никогда не имела.

– Ты еще совсем молодая, – сказала я. – У тебя вся жизнь впереди.

Грейс покачала головой.

– У меня поликистоз яичников, – пояснила она, – гормональное нарушение.

– Можно нанять суррогатную мать. Или взять приемного ребенка. Вы обсуждали варианты с Гидеоном?

Она молча смотрела на меня, и я поняла: Гидеон ничего не знает. Вот что она держала от мужа в секрете.

Вдруг Грейс схватила меня за руку и сжала ее крепко, до боли:

– Ты ведь не скажешь ему?