Хоть я и не психиатр и ни с чем подобным до сих пор не сталкивалась, мне не казалось, что это похоже на проявление депрессии.

Это выглядело… сумасшествием.

Я встала и, пятясь, вышла из помещения, оставив дверь незапертой. Времени было в обрез. Но вместо того чтобы вернуться домой, я пошла к коттеджу, где жили Гидеон с Грейс, и постучалась в дверь. Открыла Грейс, одетая в мужскую футболку, со спутанными волосами.

– Элис? – удивилась она. – Что случилось?

У моего мужа плохо с головой. Заповедник гибнет. Маура потеряла малыша.

Выбирай.

– Гидеон дома? – спросила я, прекрасно зная ответ.

Не у всех же мужья тайком уходят посреди ночи, чтобы писать всякую чушь на полу, стенах и потолке пустой комнаты.

Он подошел к порогу в одних шортах, с голым торсом, держа в руках рубашку.

– Мне срочно нужна твоя помощь, – сказала я.

– Что-то со слонами? Какие-то проблемы?

Я не ответила, просто развернулась и пошла к африканскому сараю. Гидеон поспешил за мной, на ходу одеваясь.

– Которая из девочек?

– Со слонами все в порядке, – дрожащим голосом произнесла я; мы оказались внизу винтовой лестницы. – Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал, и, прошу, не задавай вопросов. Договорились?

Гидеон взглянул мне в глаза и кивнул.

Я поднималась по ступенькам как на плаху. Теперь, оглядываясь назад, могу сказать: вероятно, так оно и было. Возможно, именно тогда я сделала первый шаг к долгому и фатальному падению. Я открыла дверь, чтобы Гидеон мог заглянуть внутрь.

– Черт возьми, – выдохнул он. – Это что такое?

– Понятия не имею. Но ты должен закрасить это к утру. – Тут нити самоконтроля порвались, я согнулась пополам, не в силах вдохнуть и не способная более сдерживать слезы. Гидеон потянулся было утешить меня, но я отшатнулась, с трудом выдавила из себя: – Поторопись! – И кинулась вниз по лестнице, обратно в коттедж.

Томас как раз открывал дверь ванной, его тело окружали клубы пара.