– Я тебя разбудил? – спросил он и улыбнулся той своей фирменной улыбкой, которая заставляла меня затаив дыхание слушать его в Африке, которая стояла у меня перед глазами, стоило только смежить веки.

Если у меня есть шанс спасти Томаса от себя самого, нужно заставить его поверить в то, что я ему не враг. Надо, чтобы он знал, что я верю в него. Поэтому я налепила на лицо подобие улыбки.

– Мне показалось, Дженна плачет.

– С ней все в порядке?

– Спит крепко, – сказала я Томасу, сглотнув застрявшую в горле кость правды. – Наверное, страшный сон приснился.

Я солгала Гидеону, ответив, что понятия не имею, что написано на стене. Я знала.

Это был не случайный набор букв и цифр, а химические формулы лекарственных препаратов: анизомицина, U0126, пропанолола, D-циклосерина и нейропептида Y. Я писала о них в одной статье, когда пыталась выявить связи между памятью и когнитивными способностями слонов. Эти средства, если применить их вскоре после травмы, входили во взаимодействие с миндалевидным телом головного мозга и препятствовали тому, чтобы воспоминания были закодированы в памяти как болезненные или тревожные. Ученые, проводившие опыты на крысах, успешно устраняли у животных стресс и страх, вызванные определенными воспоминаниями.

Можете представить, какие это открывало перспективы, и в последнее время отдельные медики начали проверять эту смелую гипотезу на практике. Среди врачей возникли разногласия относительно того, можно ли назначать данные средства жертвам насилия. Помимо вопроса чисто практического свойства: «Останется ли заблокированная часть памяти таковой навсегда?», имелись и проблемы морального плана, к примеру: «Может ли человек, получивший психическую травму, дать согласие на применение таких препаратов, если он по определению не способен мыслить здраво?»

Почему Томас вдруг вспомнил о моем исследовании и как это связано с его планами собрать денег для заповедника? Хотя, возможно, никакой связи тут и не было. Если человек действительно спятил, он может видеть скрытый смысл в отгадках к кроссвордам или прогнозах погоды. Он сконструирует реальность, полную случайных связей, которые всем остальным покажутся абсурдом.

Прошло уже немало времени, но я помнила, какой вывод сделала в той статье: мозг не случайно устроен так, чтобы память могла подавать нам тревожные сигналы. Если воспоминания защищают нас от опасностей в будущем, то в наших ли интересах стирать этот негативный опыт с помощью лекарств?

Смогу ли я когда-нибудь забыть эту комнату, изрисованную петлями граффити из химических формул? Нет, даже когда Гидеон вернет стенам изначальную белизну. Может, так будет лучше. Это станет напоминанием, что человек, которого я, как мне казалось, любила, на самом деле совсем не тот, что утром, насвистывая, вошел на кухню.