– Серенити, – глухо произносит девочка, уткнувшись в мою рубашку, – вы дадите мне пообщаться с мамой, когда будет нужно?

Люди умирают не просто так, на то есть причина. Раньше, когда я была настоящим медиумом, то соглашалась провести для клиента самое большее два сеанса связи с усопшим. Я хотела помочь людям пережить боль утраты, а не становиться оператором на номере горячей линии «1–800-позвони-мертвецу».

Прежде, когда со мной были Люсинда и Десмонд, я умела воздвигать стены, и это давалось легко – помощники охраняли меня от пришельцев с того света, которые хотели распоряжаться мной. Я была надежно защищена от громко стучащих в барабаны духов, желавших разбудить медиума среди ночи, чтобы передать сообщения живым. Это позволяло мне использовать Дар на своих условиях, не подчиняясь требованиям настырных призраков.

Однако теперь я готова была поступиться неприкосновенностью личной жизни, перенести любые неудобства, если бы только в результате смогла снова вступить в контакт с потусторонним миром. Не стоит морочить голову Дженне, имитируя прозрения, которых нет. Бедняжка заслуживает лучшего отношения. Одним словом, я никак не могу дать девочке то, чего она хочет.

Но тем не менее, заглянув ей в глаза, я отвечаю:

– Разумеется, милая.

Домой мы добираемся очень долго и бо́льшую часть пути молчим. Мы не смогли сесть на самолет, поскольку Дженна несовершеннолетняя и на это требуется разрешение от ее опекуна. В результате мне приходится всю ночь провести за рулем.

Я слушаю радио, чтобы не заснуть, а потом, где-то на границе Мэриленда, Верджил, предварительно оглянувшись на Дженну и убедившись, что та крепко спит, заговаривает со мной:

– Предположим, она мертва. Что мне делать?

– Ты про Элис?

– Да.

Я медлю с ответом:

– Полагаю, надо выяснить точно, кто ее убил, и призвать его к ответу.

– Я больше не служу в полиции, Серенити. И теперь понимаю, что копом я был никудышным. – Он качает головой. – Я-то считал, что это Донни тогда напортачил. Но похоже, сам во всем виноват.

Я смотрю на него, ожидая пояснений.

– Да чего уж скрывать, той ночью в заповеднике мы все были не на высоте. Никто не знал, как оградить место преступления, когда вокруг бродят дикие звери. У Томаса Меткалфа снесло башню, а мы об этом даже и не подозревали. А теперь выясняется, что еще и личность потерпевшей установили неправильно. Но поставь себя на мое место. Пропали жена и дочь директора заповедника, хотя об их исчезновении никто не заявлял. И вот я нахожу на земле женщину без сознания, в грязной и перепачканной кровью одежде. Естественно, я решил, что это Элис Меткалф, кто же еще это мог быть. Я так и врачам из «скорой» сказал, когда те забирали ее в больницу. – Верджил отворачивается к окну, по лицу его скользят лучи фар проезжающих мимо машин. – При женщине не было никаких документов, удостоверяющих личность. По-хорошему, конечно, надо было проверить, кто она такая. Почему я не могу вспомнить, как она выглядела? Блондинка или рыжая? Почему я не обратил внимания?