Установка изгороди из колючки – работа для двоих, особенно в вольере у африканских слонов. Один человек выставлял изгородь, в то время как другой отгонял слоних. Идти мне не хотелось по двум причинам: во-первых, Дженна могла проснуться и обнаружить, что ее страхи оправдались – мамы рядом нет; а во-вторых, я толком не понимала, в каких мы сейчас отношениях с Гидеоном и как мне себя вести.

– Позови лучше Томаса, – предложила я.

– Он уехал в город, – ответил Гидеон, – а Невви промывает хобот Сирах.

Я посмотрела на свою дочку, сладко спящую на диване. Можно было разбудить Дженну и взять с собой, но я так долго ее укладывала, да и Томас, если узнает, разозлится, как обычно. Существовал и другой вариант: уделить Гидеону минут двадцать времени, самое большее, и вернуться, пока малышка не проснулась.

Я выбрала последнее, и работа заняла у нас всего лишь четверть часа – так быстро и четко мы действовали вдвоем. От этой слаженности у меня защемило сердце. Я так много хотела сказать ему.

– Гидеон, – спросила я, когда мы покончили с делом, – чем еще тебе помочь?

Он отвел взгляд. И вдруг поинтересовался:

– Скажи, Элис, а ты переживаешь из-за гибели Грейс?

– Да, конечно, – прошептала я, – очень переживаю.

Ноздри у него раздулись, скулы напряглись, будто окаменели.

– Вот почему мы с тобой больше не можем быть вместе, – пробормотал Гидеон.

Я не могла дышать.

– Потому что я жалею о том, что Грейс умерла?

Он покачал головой и ответил:

– Нет, потому что сам я об этом не жалею.

Рот его искривился, из груди вырвалось рыдание. Гидеон упал на колени и уткнулся лицом мне в живот.

Я поцеловала его в макушку, обхватила руками и держала крепко-крепко, чтобы он не распался на части.

Через десять минут я подлетела на квадроцикле к нашему коттеджу и обнаружила дверь открытой. Может быть, я в спешке забыла ее запереть? Почувствовав неладное, я вошла внутрь и увидела, что Дженна исчезла.

С криками: «Томас! Томас!» – я выбежала на улицу.