Дожидаясь, пока родители закончат, я начинаю складывать слитки из ритуальных денег. Это помогает мне отвлечься от мысли о том, что здесь, под землей, лежит тело моего брата. Я не хочу об этом думать.
Тщательно фиксируя каждую складку на золотисто-красной фольге, я словно впадаю в транс. Постепенно рядом со мной вырастает небольшая горка бумажных лодочек. Мама собирает деньги в полиэтиленовый пакет, чтобы их не сдуло ветром. За все это время никто из нас не произнес ни слова – мы целиком погрузились в собственные мысли.
Мама дотрагивается до моего плеча и вручает мне три палочки благовоний. Она помогает их зажечь, потом зажигает свои и папины. Аромат напоминает мне о бабушке с дедушкой на Тайване. Они воскуряли благовония перед маленьким алтарем со статуэтками изящной Гуаньинь и нескольких будд с большими животами. Я вспоминаю, как мы с Дэнни изображали
Мама встает перед надгробием, поднимает палочки благовоний и замирает на какое-то время с вытянутыми руками, глядя в небо. По щеке у нее катится слеза, и мама медленно кланяется три раза. За ней следует папа, а потом настает и моя очередь.
Я поднимаю благовония и представляю лицо Дэнни. Я делаю поклон и обращаюсь к нему.
Еще один поклон.
Я поднимаю благовония и низко кланяюсь в третий раз. Теперь слезы текут и по моим щекам.