– Насчет монументальности. – Вэл показывает на мои штаны и рубашку: – А куда девался «синий Боуи»?

Утром, протянув руку к очередной футболке с Боуи, я впервые за долгое время подумал: не сегодня. И – в духе идеи персональной ревизии – выкопал со дна ящика комода единственные вещи, не связанные с Боуи, которые еще подходили мне по размеру: старый серый джемпер с треугольным вырезом, черные штаны с песочными лампасами и пару белых высоких конверсов.

– Да ну, даже не знаю, – отвечаю я. – Подумал, настала пора перемен. Что скажешь?

– Одним словом? – говорит Вэл. – Фанереально.

Внезапно в беседу вступает Алан:

– Я собирался сказать «зоологично». Но «фанереально» куда лучше.

– Не знала, что ты не спишь, – замечает Вэл.

– Я мастер притворяться, – заявляет Алан, – как хамелеон.

– Ты под наркозом.

– Как хамелеон под наркозом. Но под хорошим наркозом, йо. Ной, я попрошу у санитаров немножко этого добра для твоей спины.

Не знаю, насколько Алан сейчас ясно соображает, но если учесть, что он в любую минуту может провалиться в сон и мне больше вообще не удастся с ним сегодня поговорить, я решаю, что момент подходящий.

– Так вот, насчет моей спины.

– Ага. – Вэл ставит на паузу очередную серию «Девочек» в телефоне, садится на кровати и поворачивается лицом ко мне. – Мы наконец дождались?

– Чего дождались?

– Извинения, – говорит Алан. – И ты уж постарайся как следует.

– Погодите. – Теперь уже я сажусь, и они смотрят на меня, стараясь выглядеть строго, но не в силах скрыть удовольствие от предстоящего шоу. – И давно вы знаете? – спрашиваю я.

– Издеваешься? – говорит Вэл. – Примерно с самого начала, чувак.

– Ты худший лжец в мире, Но, – добавляет Алан.

– Во всей мировой истории лживых обманщиков, – кивает Вэл. – Буквально на последнем месте.

– Хм… ясно.