– Ничего, – ответила Селия.

Парень уставился на нее. Оливер тоже не сводил с нее внимательного взгляда.

– Мы уезжаем.

Муж выбрал стейк-хаус, с владельцем которого был знаком. Они заняли угловой столик, чтобы их никто не узнал. Впрочем, они никого и не интересовали. Сейчас с произошедшей драмой ассоциировались лица Иден и Кристофера. Жертвы и убийцы. Невинности и виновности. Добра и зла. Мир разделился по своим привычным линиям, и Пэрриши собирались поужинать.

Оливер и Джек заказали по стейку, Селия – салат. В ожидании подачи блюд женщина наблюдала за мужем. И размышляла о самодисциплине, потребовавшейся, чтобы выдержать тот вторник и последующие дни. О том, как он контролировал ситуацию. Предвидя проблемы, пряча концы в воду. Делая все это ради семьи.

Принесли заказ, и мужчины набросились на еду. Заработали их мощные челюсти, задвигались мышцы и сухожилия. Взгляд расфокусировался, дыхание чуть участилось. Если бы не глаза и губы, они действительно выглядели бы точными копиями друг друга.

Оливер взглянул на нее.

– Что-то не так с твоим салатом?

Он отправил бы его обратно. Заказал бы ей другой или что ее душа пожелает. Все что угодно ради ее счастья. Ради счастья их всех.

– Нет-нет, – отозвалась Селия. – Выглядит чудесно.

Оливер продолжал ждать. Тогда она взяла вилку и начала есть.

Эпилог

Эпилог

Даниэль

Даниэль

Ей наконец-то отдали дочь. Как только судья утвердил признание, Иден стала им не нужна. Загадок в ее теле больше не оставалось. С точки зрения штата Массачусетс ее история была ясна.

Дальнейшее взял на себя Дермот Костелло при содействии сына. Как Даниэль и предполагала, его тоже звали Дермот. Он являл собой точную копию отца – та же осмотрительность и меланхоличность, тот же едва различимый тик, придававший ему вид, будто он постоянно собирается подмигнуть. Несмотря на подобную комичную наружность, Костелло дело свое знали и были очень внимательны. В их движениях, в их негромких голосах сквозила некая грациозность. Их манеры вправду доставляли Даниэль некоторое облегчение.