– Не в этой жизни, в другой. Когда-то очень давно…

– Теперь капитан не берёт трубку! – покосился тот на мистера Одли. – Ладно, садитесь в машину, я вас подвезу.

Они сели в полицейский седан. Николас прислонился к окну и уже засыпал, когда сержант его снова окликнул.

– А правда, что все эти дети, ну эти, искусственно выращенные, на самом деле имеют матерей?

– Правда, – вздохнул мистер Одли, – они даже имеют отцов, как и все в этом мире.

– Значит, это совсем невозможно? – Полицейский следил за дорогой. – Я имею в виду, искусственно выращивать эмбрионы?

– Нет. Искусственно создать можно только хаос, а жизнь, она всегда от природы, от любви двух людей, от…

– Простите, – телефон полицейского опять зазвонил. – Да, слушаю. С моего телефона звонили? А вы кто? Нора Одли?

– Отдайте! – крикнул Николас и схватился за трубку, чуть не снеся машину в кювет.

– Да что вы делаете?!

– Отдайте мне телефон! Это меня! Милая! Алло! Это ты?

* * *

– А здесь у нас – младшая группа.

Завуч местной школы проводила трёхчасовую экскурсию по кабинетам. Дети, не подозревающие ничего, улыбались потенциальным родителям, потенциальные родители были потенциально близки к нервному срыву или психозу – или к тому, что должно было называться счастьем, но имело в себе такую вселенскую горечь, что не было сил его распознать.

Каждый пытался найти в каждом черты – знакомые, близкие, будто родные, и вроде бы даже что-то находил. Или им так казалось. Кто-то говорил, что им всё равно, что совершенно не важно, чьи это дети и от кого, ведь ребёнок – это дар Божий или вселенский, чей угодно, но главное – дар. Однако все понимали, что Бог к тем дарам отношения не имеет, если только в сумасшедших фантазиях одного учёного психа. Он, кстати, уже находился под стражей и всё давно рассказал. Таких городов, как Мэйленд, было, по последним показаниям, пять, и всех их контролировал Хольцман. Основная группа уже направилась по данным им адресам. Города эти были не меньше, а то и больше Мэйленда, и в каждом из них была своя жизнь.

Всем, в ком взыграл материнский инстинкт, а он взыграл и в мужчинах, пообещали сделать генетический тест. По самым скромным подсчётам получалось, что на каждую женщину приходилось по тридцать детей.

* * *

– А ведь в чём-то этот псих был действительно прав. – Михаэль сидел напротив дочери. Она всё ещё лежала в палате, а он всё ещё не мог привыкнуть к этому кольцу на её руке и к счастливой физиономии Даниэля, что сидел рядом с ней. Она тоже ему улыбалась. Странно, как это все происходит. Приходит какой-то щегол и забирает у тебя дочь…