Вталкиваю дочь в комнату и тихо закрываю дверь, а шаги звучат уже на последнем пролете.
– Мама… – бормочет Руби, и я вижу, как светятся в темноте ее глазенки.
Она не понимает, почему мы заперлись в этой кладовке, но таинственность ей по душе.
– Тс-с!
Господи, только бы мать нас не позвала прямо сейчас… Надеюсь, Руби найдет в себе силы помолчать хотя бы минутку… Мы стоим у двери, не шевелясь и затаив дыхание. Даже не знаю, сколько времени прошло, однако уже чувствую себя глупо: прятаться в собственном доме? Боже, как стыдно! Не пора ли выскользнуть в коридор? А вдруг Ханна выйдет из комнаты? Ее спальня находится как раз на полпути к черной лестнице. Если я попытаюсь хоть как-то оправдать мое присутствие в мезонине, она вмиг меня раскусит.
Время идет, и в доме воцаряется тишина. Мои глаза постепенно привыкают к темноте. Чем это занимается Руби? Шныряет по комнате, приподнимает чехлы. Ей интересно, что под ними скрывается.
Значит, Ханна и вправду прибрала портсигар. Но зачем он ей? Что в нем такого особенного? Возьми она любую иную драгоценность, я вполне могла бы понять ее намерения и даже простить. Наверное, у нее трудно с деньгами, возможно – даже хуже, чем я предполагала. Однако портсигар не просто принадлежал моему отцу. Это единственная моя память о нем, и Ханна о моих чувствах прекрасно знает. Как она посмела?..
Мы терпим в темноте, и наконец дверь комнаты Ханны открывается, затем в замке поворачивается ключ. Она идет вниз по лестнице. Руби тут же бросается к двери, однако я ее осаживаю:
– Готова? – через минуту шепчу я.
Мы незаметно, словно воры, выскальзываем из кладовки, оставив внутри мои детские сокровища. Тихо спускаемся по лестнице: слава богу, что мы обе в носках. Коридор пуст. Руби поднимает на меня взгляд – видимо, хочет спросить, что происходит. Увы, сейчас ответить на ее вопросы я не могу.
– Заглянешь к бабушке?
– Хочешь, чтобы я ей почитала?
– Да-да, займи ее чем угодно.
– Ты искала портсигар?
– Руби, иди к бабушке.
Мне очень нужно остаться одной.
Сев на кровать в своей комнате, смотрю на портсигар.
Мне надо придумать, что сказать Ханне, да и вообще – что теперь делать. Мне нужна ясная голова, но не тут-то было: я в шоке и ни в чем сейчас не уверена. Мой разум словно плавает в невесомости.