– Тихо, Вирджиния! Итак, Джослин, прослушай запись внимательно.

Мать сидит опустив голову. Няня откидывается на спинку кресла, и мое беспокойство растет.

– Что это за пленка?

Ханна прикладывает палец к губам, и несколько секунд из кассетника доносятся лишь помехи, а затем пробивается мужской голос. Отец! Такое впечатление, что он находится с нами в одной комнате.

«Неужели это ты?» – спрашивает он.

«Да, – отвечает женщина. – Это и правда я».

– Это твой голос! – поворачиваюсь я к Ханне.

– Тс-с! – шипит она и прибавляет звук.

Записанный на пленку разговор заполняет отцовский кабинет. При каждом слове папы в мое сердце словно вонзается острая игла. Мать по-прежнему отводит глаза.

«Но как ты?..»

«Ты хотел спросить – разве может покойник ожить?»

«Когда я последний раз тебя видел, ты была… э-э-э… в плохом состоянии».

«Ты всегда был мастак недоговаривать, Александер».

«Мы так переживали, когда ты… э-э-э… исчезла».

«Ты имеешь в виду – когда вы сбросили мое тело в озеро?»

Мне становится нехорошо, и все же я продолжаю слушать. Просто невероятно! Мой отец – убийца? Или он лишь пытался убить Ханну? Если пытался – значит, ничего не вышло, иначе она здесь не сидела бы. Но… вдруг эта женщина – вовсе не Ханна? Бред какой-то!

Смотрю на мать, но та с бесстрастным лицом замерла в кресле. Тем временем записанный на пленке разговор продолжается. Ханна играет с отцом, как кошка с мышкой, а тот тщетно пытается взять себя в руки.

«Неужели ты меня не любил, Александер?»

«Я люблю Вирджинию».

«Не любил даже в те минуты, когда мы делили с тобой постель?»