Вокруг нас работают громадные двигатели «Роллс-Ройса»: постоянный гул. Запах машинного масла и смазки ощущается даже под одеялом.

– Завязка этого шоу не похожа на другие, – продолжает Мишель.

– Не обязательно… – начинает Смит.

– Не так громко, – перебивает она его. – У них чувствительные микрофоны. Нам нужно говорить шепотом, максимально приблизив друг к другу лица, как бы неудобно это ни было. Нельзя позволить им услышать нас.

Я на грани нового приступа паники под этим пуховым одеялом. Полная темнота. Гул работающих поршней. Чужое учащенное несвежее дыхание смешивается с моим. Я никогда не чувствовала себя так далеко от дома.

– Шоу доступно только в даркнете, – сообщает Мишель.

Несколько секунд мы молчим. Перевариваем услышанное.

– Не по… телевизору?! – наконец уточняю я.

– Полные показы без цензуры доступны только в даркнете. Там они открыты для трансляции. Оплата за просмотр осуществляется с помощью криптовалюты. Все анонимно и зашифровано. Люди получают доступ к ссылкам через социальные сети, а также через пилотный эпизод на «Ютьюбе». Каждый раз, когда пилотный эпизод или новый, короткий ролик удаляют с «Ютьюба», кто-то публикует их снова, с немного другим названием и иными ключевыми словами. Их не успевают удалять достаточно быстро. Возникло целое сообщество, умело маскирующее такие ролики. Другая музыка, размытые лица, новые метаданные, цифровая маскировка. «Атлантика» произвела революцию в реалити-шоу.

– Но это настоящее шоу? – спрашивает Смит. – С определенным финалом?

– Оно настоящее, – отвечает Мишель. – Даже слишком. Но это далеко не то, на что я подписывалась. За шоу всегда стоят люди, сосредоточенные на статистике. Они всегда требуют большего. Те, кто отвечает за это, побивают рекорд и сразу же стремятся его побить. Если у очередного эпизода показатели просмотров ниже, чем у предыдущего, они активируют какую-нибудь дополнительную игру или новое правило. Обостряют ситуацию. Эпизод, в котором погиб Дэниел, за два часа набрал более трехсот миллионов просмотров. Это больше, чем просмотры Олимпийских игр.

– Он… мертв? – спрашивает Фрэнни.

– Прости, – качает головой Мишель. – Это было некрасиво с моей стороны. Я действительно не знаю наверняка.

– Он мертв, да? – продолжает Фрэнни, и ее волосы касаются моей щеки. – Он все еще в бассейне, под той жесткой крышкой? Рядом нет никого, кто мог бы нам помочь.

У нее такой же взгляд, какой был у Джем, когда полиция сообщила нам, что обнаружила тело в устье реки Хамбер. Принятие и глубокая скорбь.

– Я не знаю, Фрэнни. Это правда. Тот, кто финансировал это, кто продумал каждую деталь, эксперт в области реалити-шоу. В частности, в области привлечения и удержания аудитории. На собеседовании мне говорили, что на массовом телевидении уже показывали живорождение в природе. Шоу о пластической хирургии и преображении уже изжили себя. Люди становятся все более невосприимчивыми к кричащим заголовкам и разного рода сюжетным поворотам, и, как мы все знаем, концентрация внимания падает. Были программы по выживанию, в которых люди чуть не утонули. В реалити-шоу, выходивших в прайм-тайм, даже было несколько задокументированных смертельных случаев. Так что, кто бы за этим ни стоял, он знал, что ему нужно пойти еще дальше. Он хотел, чтобы вы даже не подозревали о том, что играете, – это первая уловка. А затем вас планировали подтолкнуть как можно дальше за грань, опираясь на предложения зрителей. Постепенно повышая ставки.