– Что, если мы все выживем? Тогда они заплатят победителю? – опять спрашивает он.

– Я не могу предсказать, как они поступят. Я ни в коем случае не выступаю от их имени. То, как они изменили мою роль, мою работу, без предупреждения, без обсуждения… Я не могу предсказать, что они предпримут дальше.

– Ты не планировала присоединиться к нам сегодня, – замечаю я. – Они и тебя обманули?

– Конечно не планировала. Меня просто попросили выйти на двадцать минут. Я покинула студию, свою каюту и перешла в соседнее помещение, пока они удаленно проверяли звукоизоляцию. Я была готова к выходу в эфир в шесть часов вечера. А они заперли меня снаружи. Открыли дальнюю дверь, что-то вроде воздушного шлюза, и сказали, что я могу присоединиться к другим пассажирам. Поблагодарили за усердную работу. Я рассмеялась. Рассмеялась! Подумала, кто-то из продюсеров решил надо мной подшутить. Полагаю, в каком-то смысле так оно и было. А потом я упала на колени и умоляла их. Угрожала. Просила поговорить с моим агентом. В ответ тишина. Ни телефона, ни еды, ничего из одежды или личных вещей, ни кошелька, ничего.

Как ни странно, я скучаю по времени, когда видела ее на экране. Тогда у нее был авторитет. Теперь она просто одна из нас.

Снова приподнимаю уголок одеяла, чтобы впустить немного воздуха.

– Что же нам теперь делать? Здесь ведь не к кому обратиться, верно? Это правда, Мишель? Мы действительно единственные люди на борту этого корабля?

– За вами следили с помощью тепловизоров, установленных на каждой палубе. Кроме нас здесь никого нет. Вы трое – или четверо, если Дэниел все еще в ловушке в бассейне, – и я. Я видела тепловые сигналы, исходящие от собак в питомниках, половина из которых сейчас на свободе. От бассейна. Даже от грызунов. Но на борту нет других пассажиров.

– Мы не можем просто пассивно плыть по течению, – говорю я. – Мы лишим их красной комнаты. Это корабль. Мы – пассажиры. И точка. Мы отказываемся от игры и остаемся на месте до прибытия спасателей.

– Тебя послушать – так все просто, – хмыкает Смит.

– Возможно, все действительно просто, – отвечает Мишель. – Те трудности, с которыми вы сталкивались, были вызваны вами самими. Вы согласились участвовать в шоу. Вы остались ради игры и наград за участие. Вы участвовали в опасных испытаниях, чтобы выиграть значительные суммы. Так что да, мы могли бы противостоять этому искушению. Если хотите остановиться, мы остановимся. Только я не знаю, как они отреагируют, если мы засядем в двухуровневом люксе и будем ждать.

Она права. В некотором смысле, мы сами во всем виноваты. Мы не смогли устоять перед искушением. Проклятие моей семьи. Проклятие многих семей.