Внутри она никого не обнаружила. Воздух был влажным, а температура – на несколько градусов ниже, чем в туннеле. Дрожа в своем слишком легком платье, Лаура сделала несколько неуверенных шагов вперед. Она оказалась в большой погрузочной зоне, частично освещенной несколькими неоновыми лампами. Вдоль одной стены стояли большие мусорные баки; кое-где виднелись поддоны, на которых были сложены ящики, а в углу – пара столов.

Страдания, страх и печаль, навалившиеся на Лауру, были сильны здесь как никогда. Ее лицо заливали слезы; все труднее становилось бороться с желанием упасть на землю и зарыдать.

Это были эмоции, вызванные мучениями не одного, а сотен людей. И если до этого момента Лаура чувствовала лишь их отдаленное эхо, которого все равно было достаточно, чтобы шокировать ее, то теперь их интенсивность была просто ненормальной. Как долго она сможет их терпеть?

Перед ней простирался огромный туннель, по обе стороны которого были припаркованы погрузчики и фургон. Из-за темноты, в которую он был погружен, невозможно было различить его глубину. Не зная почему, Лаура чувствовала, что именно туда ей и нужно идти.

Она заметила, что на левой стене есть панель с выключателями, и стала нажимать на них. Когда зажегся свет, Лаура вздрогнула от испуга. Прямо посреди огромного туннеля, который оказался не таким длинным, как она думала, появились Амос и Лия, рука об руку. Казалось, они ждали ее, неподвижные и призрачные, не переставая напевать детский стишок «Звездочка-звезда» с неправильными словами.

Было ли это из-за резкого света, падающего сверху и отбрасывающего глубокие тени на их лица, или из-за мрачного запустения этого места, но теперь Лауре показалось, что дети выглядят очень тревожно. Когда она начала понимать, в какую ситуацию попала, одинокая и беззащитная, в запретной зоне в глубине вокзала, и никто не знал, где она, в ее голове пронеслась мысль: что, если они заманили ее туда, чтобы причинить ей боль? Лаура никогда не думала о том, что эти сущности – она не знала, как еще их назвать – имеют плохие намерения, что их природа зла.

Не будучи в состоянии полностью поверить в это, она сказала себе, что это невозможно, что она просто испугана и что никогда не чувствовала в них враждебности.

Набравшись смелости, Лаура двинулась к детям, которые по-прежнему пели:

Чем дальше продвигалась Лаура, тем больше ее поглощало невыразимое отчаяние. Она чувствовала, что вот-вот достигнет бьющегося сердца ужаса.

Затем произошло нечто такое, от чего у нее буквально побежали мурашки по коже. Когда давление чужих эмоций в висках стало настолько мощным, что, казалось, ее череп, не в силах вместить их, разлетится на тысячи кусочков, двое детей начали двигаться рывками, неестественно, и мерцать, как телевизионные картинки, нарушенные помехами. И повторяли песню все более громким и пронзительными голосами: