Призрак сидел за столом, на деревянном ящике, поставленном набок. Когда я поняла, что он точит нож, меня охватил прилив ужаса. Он использовал его, чтобы обезглавить одну за другой двух крыс, заключенных в клетку, поставленную на стол. Затем вылил немного крови, хлынувшей из их перерезанных шей, в старый инкрустированный сосуд, который держал рядом с собой, и пробормотал что-то похожее на молитву. После принялся сосредоточенно снимать с них кожу, тщательно удаляя полоску за полоской. Нанизав тушки на длинные шампуры, присел на корточки перед костром и положил их на него. В его движениях было что-то звериное.

Он оставил крыс там жариться, среди шипения оставшихся пушинок меха и маленьких вспышек, которые превратили их хвосты и лапки в почерневшие обрубки, время от времени поворачивая их, чтобы они равномерно прожарились. Как только в воздухе начал распространяться запах жареного мяса, у меня, несмотря на все увиденное, потекли слюнки.

Все это время, пока был занят готовкой, Призрак практически не обращал на меня внимания, лишь время от времени бросая в мою сторону короткие взгляды.

Когда крысы были приготовлены, он протянул мне одну из них своей длинной рукой, побуждая меня жестами и ворчанием взять ее. Мы ели молча. Мне немного стыдно признаться, что после первых нерешительных укусов я набросилась на свою крысу и с наслаждением проглотила ее, обгладывая каждую косточку. До этого момента я не замечала со стороны Призрака ни враждебности, ни агрессии. Когда трапеза закончилась, я воспользовалась возможностью и попыталась поговорить с ним. Я поблагодарила его за доброту, похвалила за вкусную еду, сказала, что меня зовут Лаура, и спросила его имя, умоляла не причинять мне вреда и отпустить меня. Но безуспешно. Я не получила никакого ответа и даже не была уверена, что он понял мои слова.