Следующие долгие часы Лаура чередовала сеансы медитации, во время которых должна была открыть свой разум богине, – но она была слишком занята борьбой со сном, чтобы сделать все правильно, – и что-то вроде лекций, во время которых жрица объясняла ей самое необходимое, что она должна была знать о культе. Лаура слушала без особого интереса, часто отвлекаясь и скучая. Если б ей пришлось вытерпеть все эти мучения, чтобы вернуться домой, она согласилась бы на все – но сейчас отнестись к делу серьезно не могла. Лишь однажды Маман удалось привлечь ее внимание, когда она сказала, что если Мами Вата сочтет ее достойной, то даст ей силы контролировать то, что скрыто у Лауры внутри. У девушки сложилось впечатление, что она намекала именно на ее «дар».

Вечером, вместе с другими посвященными, она прошла в процессии к месту проведения церемонии, где ей пришлось танцевать перед всеми полуобнаженной. Сначала ей было неловко, но постепенно она позволила себе увлечься гипнотическим ритмом музыки, восторгом публики и других танцоров, и все стало удивительно легко. Все, что ей нужно было делать, это позволить своему сердцу диктовать ритм движений, биться в идеальной синхронности с барабанами.

Однако в какой-то момент она начала чувствовать себя странно. Голова вдруг стала легкой, а тело – тяжелым и неуклюжим. Что-то внутри нее начало тянуть и толкать, словно освобождая себе место, и сколько бы Лаура ни боролась, она не могла избавиться от этого. По мере того как ее мысли метались, а сознание истончалось, она с ужасом ощущала приближение смерти. Затем в ее глаза хлынуло белое сияние. Лаура почувствовала, как ее засасывает куда-то вниз и в то же время толкает вверх. Это было ее последнее воспоминание. После этого – пустота…

И вот теперь она лежит в постели с Кардо, не представляя, как оказалась там. Может быть, сейчас лучше встать и одеться? Наверное, да, но, признаться, ей этого не хотелось. Преодолев свое первоначальное недоумение, Лаура почувствовала, что прижиматься к нему, уткнувшись головой в его плечо и положив руку на спину, очень даже приятно.

Ее сексуальная жизнь, еще даже не начавшись, уже стала катастрофой библейских масштабов. С сексом Лаура сталкивалась два раза: один из них она помнила слишком хорошо, но это был не ее опыт, а опыт ее матери, и он показался ей отвратительным; второй – по крайней мере, так ей казалось – она испытала на собственном опыте, но не сохранила ни малейшего воспоминания о нем, поэтому не знала, был ли он приятным и насколько. Возможно, третья попытка окажется для нее более удачной, с горькой иронией сказала себе Лаура, глядя на спящего под ее боком Кардо, глаза которого подергивались под веками от неизвестно какого сна. Его щетине было несколько дней от роду, и следы схватки с Призраком были еще хорошо видны, но это не мешало ей находить его несколько угловатое лицо привлекательным. Лаура приблизила свой нос к его шее и вдохнула. Пахло от него тоже хорошо. Заметив что-то на его груди, она потянула простыню вниз, и перед ней открылась татуировка в виде черепа с «ирокезом». Если Лаура правильно помнила из рассказов Кардо о его панковском прошлом, он сказал, что у него их несколько.