Бабушка на кухне вынимает из коробки продукты, приговаривая:
— Молоко, баранки, не знаю, начала ли ты снова пить кофе… Джек любит подушечки в виде букв, однажды он даже выложил из них слово «вулкан».
Ма обнимает бабушку и останавливает ее:
— Спасибо тебе.
— Может, привезти еще чего-нибудь?
— Нет, я думаю, ты ничего не забыла. До свидания, мам.
Вдруг лицо у бабушки кривится.
— Знаешь…
— Что? — спрашивает Ма. — Что ты хотела сказать?
— Я тоже не забыла ни одного дня, проведенного с тобой. — Они больше ничего не говорят, и я проверяю, на какой кровати лучше прыгать. Когда я кувыркаюсь, до меня доносится их оживленный разговор. Я прохожу по комнатам, открывая все двери.
После того как бабушка уходит, Ма показывает мне, как запирать дверь. Это что-то вроде ключа, благодаря которому открывать или закрывать дверь изнутри сможем только мы. В кровати я вспоминаю, что давно уже не сосал, и начинаю задирать мамину футболку.
— По-моему, там уже ничего не осталось, — говорит Ма.
— Нет, должно было остаться.
— Дело в том, что, когда молоко долго не сосут, грудь говорит себе: «Ну, раз мое молоко больше никому не нужно, я перестану его вырабатывать».
— Как глупо. Я уверен, что там еще кое-что осталось…
— Нет, — говорит Ма, закрывая грудь рукой. — Извини, но молока больше не будет. Иди сюда. — Мы крепко обнимаемся. В моем ухе звучит
Я целую правую грудь и говорю:
— До свидания. — Потом я дважды целую левую, потому что молоко в ней всегда было вкуснее. Ма так крепко прижимает к себе мою голову, что я вынужден ей сказать: — Я сейчас задохнусь.
И она отпускает ее.