Я подтолкнула Женечку вперед:

– Иди посмотри на нее, скажи заклинание, и поедем домой.

– Какое заклинание?

– Ну, не знаю, какое ты там подготовил.

Он с силой сжал губы, выпрямил спину, и я вдруг отчетливо уловила в его глазах тот же непроницаемый лед, что частенько появлялся у Нади.

– Я готов!

Во внезапно наступившей тишине Женечкин громкий шепот прозвучал чересчур отчетливо.

– А ну тихо! – шикнул кто-то сзади.

Женечка испуганно шарахнулся в сторону, повернувшись, я увидела Марго в инвалидном кресле.

– Здравствуйте, – одними губами проговорила я.

– А, это ты! – Она прищурилась. – Все разнюхиваешь?

– Мы на прощание приехали.

Женщина недоверчиво покачала головой и приложила палец к губам.

Женечка медленно, словно крадучись, пробрался к гробу. Все стихло. Все пристально следили за ним. Он подошел к столу и, едва склонив голову, застыл возле гроба.

– Дождалась-таки своего мальчика, – ворчливо произнесла Марго.

– Откуда вы знаете? – удивилась я.

– Я все знаю. – Марго подмигнула и, резко развернув кресло, выехала из зала.

Мне показалось, что это знак и она хочет мне что-то сказать, но оставить Женечку в такую минуту я не могла. С ним происходило нечто странное. Даже издали нетрудно было заметить, как он взмок и тяжело дышал. Руки сцеплены в замок на груди, он будто что-то крепко сжал и с силой удерживал. От напряжения губы посинели, подбородок выдвинулся вперед, туловище едва заметно покачивалось взад-вперед. Казалось, он впал в некое подобие гипноза и вот-вот упадет.

Я быстро подошла к нему, мельком глянула в гроб, где лежало восковое, засыпанное цветами и связками пуговиц тело, и потащила к выходу. Он не сопротивлялся, только механически переставлял ноги и невнятно бормотал.

– Тебе плохо? – потрясла я его, как только выбрались на улицу и свежий морозный воздух ударил в лицо. – Там было ужасно душно.