– Умоляю, это вопрос жизни и смерти. Если не сделаешь, больше никогда меня не увидишь.

– А что, деньги Томаша лучше моих? У меня типа брать некрасиво, а у него можно?

– Он мой парень.

– А я вроде никто?

– Пожалуйста. Сейчас не до обид. Передашь ему?

Услышать ответ я не успела, Яна выхватила у меня телефон и, быстро сунув в карман, вскочила. Дверь щелкнула. В комнату решительным шагом вошла Наташа.

– Опять болтаешь? – прикрикнула она на Яну. – Сколько раз тебя предупреждать? Вы тут на испытательном сроке, помнишь?

– Да. – Прилежно сложив руки перед собой, Яна потупилась.

Глаза ее были устремлены в пол, но на губах блуждала насмешливая улыбка.

– Ну, как ты? – обратилась Наташа ко мне.

– Нормально, – протянула я нарочно вяло. – Отрицание, торг и гнев позади. Сейчас депрессия.

Наташа по-доброму усмехнулась, взяла меня за руку, пощупала пульс, потрогала лоб.

– Если так пойдет, через пару дней выпущу тебя к людям.

– Мне и тут хорошо. – Я окинула ее безразличным взглядом.

Она одобрительно покачала головой:

– В душ только сходи, пока не спишь. Через час уколы.

Они обе ушли. А я распласталась на кровати, глядя на пуговичный плафон, и со всей ясностью поняла, что просто так сдаваться не собираюсь. Похоже, Наташу я обманула. То было только начало отрицания, а все, что предшествовало ему, следовало назвать стадией осознания.

Глава 28

Глава 28

Такой, как я, пропасть легко. Кому я нужна? Кто обо мне думает? Волнуется? Ждет? Сегодня есть человек, а завтра его нет. Ничего не меняется. Как засыхающая елочка, как оторванная пуговица. Никчемная, бессмысленная, не заслуживающая любви или сочувствия. Не успевшая повзрослеть, не имеющая никакой особой важности, денег или хотя бы внятных планов на будущее. Кто я? Где я? Зачем? Но жизнь – это воля: стремление выжить любой ценой (чертовы книжки Яги). Неосознанное стремление, природное. Как прорастают в щелях потрескавшегося бетона одуванчики. Жизнь ради самой жизни в любом ее проявлении.