В какой момент вы заметили, что люди наконец начали понимать, что такое графический роман?

На мой взгляд, общественное мнение полностью изменилось к 2001–2002 году, примерно во время выхода «Призрачного мира». Среднестатистические люди, такие как соседи моих родителей, стали говорить вещи вроде: «О, ты создаешь графические романы! Я обожаю “Мауса” Арта Шпигельмана». Несколькими годами ранее они бы подумали, что я порнографией какой-то занимаюсь.

Я так понимаю, что вы никогда не хотели создавать синдицированный комикс для газет?

Нет, это совсем другой жанр и совершенно другой сорт карикатуриста. Те из них, кого я встречал, были странными типами из богатого пригорода. И если этот формат работал в 1920-е, то это не значит, что будет хорошей идеей создавать его сейчас.

Это не слишком привлекательная идея. Рисовать эти четырехпанельные картинки день ото дня, неделю за неделей. Просто не понимаю, как таким образом можно создать что-то стоящее.

Повлиял ли на вас кто-то из карикатуристов данного жанра?

Наверное, очевидным влиянием была «Мелочь пузатая», хотя я никогда его не читал в газетах. «Нэнси» (Nancy) был единственным комиксом, который я в детстве читал каждый день, и он на меня довольно сильно повлиял. Как сказал о «Нэнси» карикатурист Mad Уолли Вуд: «К тому моменту, как ты решал его не читать, ты его уже прочел». Мне кажется, я всегда держал это в голове, работая над своими комиксами: всегда делай выбор в пользу простоты и ясности.