Я подолгу листал агрегаторы морских судов типа findacrew, но находил маршруты только по Багамам и Северной Америке. Мне также приходилось переписываться с командами поддержки международных круизных линий, чтобы поскорее попасть на лайнер до Испании. И каждый раз мне оставалось отвечать sorry, когда оказывалось, что на обработку моих документов для трудоустройства на корабль уйдет добрая пара месяцев. Наконец я потерял желание продумывать подробный план пересечения океана и решил добраться до Майами, а уж там на месте сообразить, куда деваться дальше, руководствуясь правилом «выйдем в море — разберемся».

Как-то раз часа в два ночи мы с Максом купались в голубом бассейне, громко булькая и брызгаясь. Каждый человек, с которым мне хотелось сблизиться, проходил через мучительную игру под названием «ответь на все вопросы Иуанова». Максима не обошла эта участь. Он так втянулся в дело, что перешел из оборонительной позиции в атакующую и во время моей отдышки между расспросами успел вставить:

— Димон, в путешествиях ты проходил через целые мириады испытаний. Какой опыт повлиял на тебя больше всего?

Выслушав, я задумался, говорить ли правду. Каждая ячейка информации выходила из моего сознания со скрипом и треском. Мы плескали ногами в воде, облокотившись на край бассейна, и рассматривали блики фонарей, танцующих на голубой глади. Отхлебнув увесистый глоток чудесного напитка, я ответил:

— Больше всего на меня повлияли не выпутывания из передряг, а обычные человеческие взаимоотношения. Они есть везде и у всех, и путешествия совсем ни при чем. — Я поднял правую ногу вверх — вода стала стекать с нее, и каждая капля отражала свет голубой глади бассейна. С каждым новым падением шарика воды вниз я собирался с мыслями все больше, пока наконец не произнес: — Да, пожалуй, огромное влияние на меня оказали измены. Вернее, их принятие и прощение. Это огромная трансформация человека. Когда прощаешь, сам дух приходит в твою поломанную душу. Если позволяешь себе иметь обиду на человека, именно этот замок будет ограждать тебя от гармонии с собой и миром.

Эти слова унесли мои мысли по другую сторону океана. Казалось, единственные грехи, которые стоит пытаться не дать совершить другому человеку, — убийство и самоубийство. Иначе он так ничему и не научится. Мой тыл уверенно и многократно подрывался — возможно, он занимался этим прямо сейчас. Вероятно, это печальная история для мужчины, который самостоятельно делает выбор. Сказать, что мне было все равно, — основательно соврать. Но я пытался уцепиться за идею того, что мне слишком хорошо здесь, с самим собой, чтобы не думать, что происходит на других континентах.