Тем не менее путь становился все труднее, конский шаг — все мед­леннее. И вот, когда я уже думал, что проще ехать совсем без дороги, впереди показался морской утес. Море непрестанно било в его скали­стое подножье, сверху кружили морские птицы и, что меня удивило, вороны.

Воронье! Я понял, где искать Мирддина. Жив он или мертв, но по­иски наши закончены.

— Побудь с конями, — сказал я Гвальхмаи.

Он молча спешился и привязал лошадей к обугленному пню, по­том сам уселся на этот пень, положив на колени обнаженный меч.

С молитвой на устах я начал долгий подъем на скалу, время от времени останавливаясь, чтобы крикнуть. Впрочем, я не ждал ответа; его и не было...

Мирддин сидел на камне на самой вершине утеса, сгорбившись, за­кутавшись в драный плащ, хотя солнце палило нещадно. Кругом, 208

словно развалины крепости, лежали груды треснувших от жара кам­ней. Слава Богу, он был жив! И, когда я вскарабкался на скалу, обер­нулся на звук шагов.

Я увидел его лицо и чуть не упал в море. Его глаза — Господи Иисусе! Его глаза обратились в потухшие угли, некогда яркий блеск невиданных золотых очей стал белесой золой!

Его брови были опалены, губы потрескались, кожа слезала кло­чьями. В спутанных волосах запеклась кровь.

— Мирддин! — Я бросился к нему, рыдая от радости, что он нако­нец нашелся, и от того, что с ним сделали.

— Что с тобой? Что она с тобой сотворила? — Я прижал его к себе, словно мать умирающее дитя.

Он заговорил, но что это был за голос! Хриплый сбивчивый шепот, слова давались с большим трудом.

— Бедуир, ты наконец пришел. Я знал, кто-нибудь придет. Знал... думал, это будет Пеллеас.

Пеллеас! Что с Пеллеасом? Я взглянул на склоны утеса, но никого не увидел.

— Я ждал... ждал... Я знал, Артур... кого-нибудь... пришлет... Где

Пеллеас?      ’

Куда девался его дивный голос? От жалости у меня слезы навер­нулись на глаза.

— Не говори, Эмрис. Прошу, не утомляй себя. Я о тебе позабо­чусь.      ♦

— Все хорошо... ее нет...