между нами и горькой опустошенной землей лежали многие лиги. Я

разбил лагерь у ручья, Гвальхмаи добыл на ужин двух жирных за-

йцев. Мы зажарили их и съели в молчании, не в силах говорить от

усталости. Здесь была трава для коней и хорошая вода для всех нас.

Хотя ночь была не холодная, я развел костерок — больше для

света, чем для тепла. Мы сидели рядом, на высоком осеннем небе за-

жигались первые звездочки. Ночь медленно накрывала нас своим

темным крылом. И вдруг Мирддин заговорил. Голосом сиплым, как

зимняя стужа, он провозгласил нараспев:

— Мирддин я есть и буду. Отныне всяк назовет меня Талиесином.

В дольнем мире рожден, но в горнем моя обитель, средь Летних

Звезд.