— Потом посмотрим.

Гвенвифар ушла в палатку, а мы с Эмрисом, закутавшись в плащи, спустились к ручью. При яркой луне мы собрали нужные листья и травы, потом прошли вдоль ручья на берег, где отлив оставил на пе­ске свежие водоросли. Из них мы тоже кое-какие выбрали и верну­лись в лагерь, где Эмрис снова развел костер.

Я принес воды в котелке и поставил его на огонь. Когда вода заки­пела, Эмрис бросил в нее собранные листья и приготовил целебный отвар. Всю ночь мы поддерживали пламя под котелком, а утром на­лили снадобье в чашу и понесли ее Пендрагону.

Сознаюсь, то, что я увидел, меня потрясло. Верховный король на­столько изменился, что я его не узнал: кожа его стала серой и влаж­ной, волосы свалялись, губы пересохли и потрескались, жилы на шее напряглись. Его трясло, он стонал... Даже в неверном свете ситового светильника я бы поклялся, что это другой, не знакомый мне человек.

Гвенвифар сидела подле супруга, сжимая его руку. Когда мы во­шли, она подняла голову, и я увидел, что глаза ее красны. Однако слез в них не было.

— Артур, — тихо позвал Эмрис, опускаясь на колени возле его ло­жа. — Послушай меня, Артур, я принес лекарство.

При этих словах Пендрагон открыл глаза. Какие глаза! Лихора­дочно поблескивающие, пронзительные, полные муки. Я не вынес их взгляда и отвернулся.

Эмрис склонился над Артуром и помог ему сесть, потом поднес ча­шу к потрескавшимся губам и дал Пендрагону пить. Слава Богу! Це­лебный эликсир подействовал сразу. Лицо предводителя порозовело, дрожь прекратилась, он вздохнул, чувствуя, как возвращаются силы. 422

— Мирддин, — произнес король, только сейчас увидев своего со­ветника, — мне снился сон.

— Не диво, — ответил Мирддин. — Ты болен. Рана твоя отравле­на, ее надо немедленно вскрыть и вытянуть яд.

— Странный и удивительный сон.

— Расскажи мне его, пока я займусь твоей раной. — С этими ело- вами Эмрис достал нож, наточенный на камне с морской водой. Он расстегнул на Пендрагоне кафтан и отвел ткань от раны.

У меня ко рту подступила горечь. Порез вздулся и побагровел, края почернели и гноились. Казалось, страшная ядовитая змея обвп- лась вокруг шеи Пендрагона.

— Держи чашу, Анейрин, — строго сказал Эмрис.

Однако, когда я потянулся к пустой чаше, Гвенвифар мягко вме­шалась.

— Позволь, я подержу.

— Хорошо, — отвечал Эмрис. — Анейрин, принеси нового хороше­го тростника для светильника. Мне надо видеть, что d делаю.

Я сбегал к повозке с припасами и достал несколько ситовых сте­блей. Когда я возвращался, к палатке подошел Бедуир.

— Как он? — был его первый вопрос.