Готовясь к наступлению, мы тщательно скрывали свои планы и секреты и в то же время прилагали массу усилий к тому, чтобы вскрыть силы и намерения врага. Не было дня, чтоб не приходилось ломать голову над этим и мне: разведка в полках велась пока безуспешно.

Наконец однажды утром в начале июня позвонил подполковник Д. П. Фомичев.

— Если прикажете, можем взять «языка» хоть сегодня, — доложил он. — У нас почти все готово.

— Давно пора! — обрадовался я. — Так что же, ночной поиск?

— Нет, — последовал удививший меня ответ. — На этот раз начнем около полудня.

Чтобы понять мое удивление, следует учесть обстоятельства, предшествовавшие нашему разговору. Дело в том, что все попытки полковых разведчиков захватить пленных терпели до этого неудачу — гитлеровцы были постоянно начеку. Казалось, уже перепробовали все, чтобы обмануть их: совершали вылазки с наступлением вечера и под утро, устраивали засады и ловушки, вели поиски боем, но всякий раз разведчики возвращались ни с чем, и хорошо еще, если без потерь.

Действия наших разведчиков затруднял на редкость сложный характер немецкой обороны, передний край которой проходил по правому топкому берегу ручья Васушка. Подступы к первой траншее прикрывались, помимо того, минными полями, которые круглосуточно держали под прицелом гитлеровские пулеметы. С наступлением темноты дежурные немецкие расчеты непрерывно освещали ничейную полосу ракетами. Казалось, тут и мышь не проскользнет незамеченной, не то что люди.

И все же группе наших бойцов удалось в одну из ночей проникнуть в расположение врага. Бесшумно спустившись в траншею, они подкрались к ближайшему блиндажу и, изготовив гранаты, распахнули дверь. Но внутри никого не оказалось: заметив на светлом фоне неба стремительно приближавшиеся силуэты наших лазутчиков, гитлеровцы успели перебежать из блиндажа в окоп к своим пулеметчикам и подняли тревогу. Едва советские воины поравнялись с изгибом траншеи, их встретила пулеметная очередь. Подобрав раненых, отбиваясь гранатами, разведчики с трудом отошли за ручей.

А нужда в «языке» ощущалась все острее. Перед новым наступлением требовалось многое уточнить в стане гитлеровцев, и эти сведения могли дать только пленные. Поэтому из штабов фронта и армии непрерывно раздавались звонки: «Еще не взяли? Да вы что? Приказано, значит, надо взять!»

Так примерно ставил задачу своим командирам и я: «Взять „языка“ во что бы то ни стало!» Однако с предложением провести усиленной стрелковой ротой разведку боем не соглашался: это наверняка не обошлось бы без больших потерь.