А два-три дня спустя здесь же, в госпитале имени Бурденко, произошло еще одно памятное событие. Из случайно оброненной санитарами фразы я узнал, что в соседнем лечебном корпусе лежит с тяжелым ранением какой-то генерал Иванов.

«Уж не Николай ли Иванович?» — встрепенулся я. С тех пор как мы расстались в августе 1943 года, мне ни разу не пришлось повидаться с ним: по слухам, он командовал стрелковым корпусом где-то на 3-м Белорусском. И хотя вероятность встречи, учитывая широкое распространение на Руси фамилии Иванов, была ничтожной, я, пользуясь преимуществом ходячего больного, немедленно отправился на розыски. Это действительно оказался он — мой старый друг и предшественник по должности комдива 322-й!

Встретились мы сердечно и не скрывали своих чувств. В первые минуты разговор перескакивал с пятого на десятое, пока не прошло возбуждение, вызванное удивлением и радостью. После этого оба стали интересоваться, где, когда и каким образом каждый из нас был ранен.

Кряхтя и морщась от боли, Николай Иванович дотянулся до прикроватной тумбочки и достал оттуда эмалированную солдатскую кружку, на треть наполненную острыми и тяжелыми снарядными осколками.

— Вот, полюбуйтесь, какую начинку извлекли из меня хирурги, — высыпал он на газету содержимое кружки. — И половины таких осколков хватит, чтоб отправить быка на тот свет. А человек… Живуч все-таки человек! — словно сам себе удивляясь, покачал он головой.

Дела у Николая Ивановича шли уже, как видно, на поправку. Выслушав мой рассказ, он, по обыкновению, не удержался от шутки:

— Ну, убедились теперь, какой я предусмотрительный человек? — с лукавой усмешкой разглядывая мои повязки и шины, произнес он. — Я будто знал, какая участь уготована командиру триста двадцать второй, и вовремя сдал вам дела…

В ответ я напомнил, при каких обстоятельствах это произошло, и, выразительно оглядев Николая Ивановича, заметил:

— А все же от солдатской судьбы, видать, не уйдешь…

Послесловие

Послесловие

Остается сказать хотя бы несколько слов о дальнейшей судьбе 322-й, а также о некоторых моих фронтовых товарищах и подчиненных.

На заключительных этапах Великой Отечественной войны дивизия принимала самое активное участие в Висло-Одерской наступательной операции, в ходе которой освобождала Краков и Освенцим, вела бои на одерском плацдарме, штурмовала город-крепость Ратибор, а затем вступила на территорию Чехословакии: часть находившихся там гитлеровских войск все еще не складывала оружия. Как все это происходило, хорошо известно и нашим друзьям, и недругам. Скажу одно — и на чехословацкой земле бойцы и командиры 322-й стрелковой дивизии били врага нещадно. Выполнив свою благородную миссию с доблестью и славой, они вызволили чехов и словаков из фашистской неволи, скрепив своей кровью узы вечной дружбы между народами братских стран. Поколебать эту дружбу не удастся никогда и никому!..