После боя мы осмотрели все чердаки и подвалы домов, — докладывал потом командиру сержант. — И обнаружили несколько подозрительных лиц. Когда извлекли их на свет божий, все дружно принялись ругать Гитлера на каком-то тарабарском языке.

— Кто такие? — спросил я.

— Мы поляки, — ответил на ломаном немецком языке мужчина, одетый в рваную женскую кацавейку и стоптанные домашние туфли.

— А что вы здесь делаете? Есть у вас какие-нибудь документы?

— Никаких документов у нас нет, — последовал ответ. — Мы бежали из концлагеря.

Поначалу мы поверили им, — признался Корецкий. — Но потом ездовой Колачев пошел в сарай за сеном и обнаружил там спрятанное оружие и военное обмундирование. В карманах немецких кителей и брюк оказались документы, по которым и установили личности гитлеровцев. Маскарад не помог им избежать плена.

В ходе этих боев 322-я стрелковая дивизия полностью восстановила свое первоначальное положение и продолжала развивать успех. Передовые подразделения то и дело вступали в стычки с засадами противника. В ход пускалось не только оружие, но и солдатская хитрость.

Вот что вспоминал потом об одном из таких эпизодов сержант Михаил Алексеенко:

Командир приказал прочесать участок леса, разведать, есть ли там неприятель. Направляющим двигался Григорий Омерчук: у него все повадки таежного охотника — идет бесшумно, а сам все видит и слышит. Он-то и заметил легкий дымок над кустами, а потом почувствовал запах табака. По знаку Омерчука я велел бойцам залечь, а сам тоже пополз вперед. Вижу, стоит под елью немецкий часовой и курит, пряча в рукав сигарету. Пошептались мы с Григорием и решили брать фрица партизанским способом. Омерчук незаметно обойдет часового и поднимет легкий шум, а когда гитлеровец обернется, я уже буду тут как тут. Хитрость удалась. Только зашуршали позади ветки, как часовой повернулся ко мне спиной. Ну, я подскочил к нему, оглушил прикладом и рот заткнул, чтоб сгоряча не закричал. А когда фриц поостыл немного, то рассказал, где прячутся его товарищи. Их оказалось чуть больше двадцати человек. Это было все, что уцелело от егерского батальона, разбитого в последние дни. Навалившись с двух сторон, гитлеровцев захватили врасплох. Человек пятнадцать уничтожили, а шестерых взяли в плен…

Командир приказал прочесать участок леса, разведать, есть ли там неприятель. Направляющим двигался Григорий Омерчук: у него все повадки таежного охотника — идет бесшумно, а сам все видит и слышит. Он-то и заметил легкий дымок над кустами, а потом почувствовал запах табака. По знаку Омерчука я велел бойцам залечь, а сам тоже пополз вперед. Вижу, стоит под елью немецкий часовой и курит, пряча в рукав сигарету. Пошептались мы с Григорием и решили брать фрица партизанским способом. Омерчук незаметно обойдет часового и поднимет легкий шум, а когда гитлеровец обернется, я уже буду тут как тут. Хитрость удалась. Только зашуршали позади ветки, как часовой повернулся ко мне спиной. Ну, я подскочил к нему, оглушил прикладом и рот заткнул, чтоб сгоряча не закричал. А когда фриц поостыл немного, то рассказал, где прячутся его товарищи. Их оказалось чуть больше двадцати человек. Это было все, что уцелело от егерского батальона, разбитого в последние дни. Навалившись с двух сторон, гитлеровцев захватили врасплох. Человек пятнадцать уничтожили, а шестерых взяли в плен…