— Туда же? Как бы не так! Батарея стреляет совсем по другим целям.

— Да. Все это очень сложно. Поэтому-то я и не хотел бы быть на твоем месте. Ошибись на одну цифру или поставь не там запятую — и пали в белый свет!

Прошло несколько минут. Обеденный перерыв тем временем кончился, и я вылез из окопа.

— Эй ты! — крикнул мне вдогонку Петер. — Ты что-то потерял! — И он протянул мне конверт.

Я сунул письмо Анны в карман и, тяжело ступая, пошел к своим.

В нашем окопе Руди Эрмиш объяснял маленькому Дачу действие осколочного снаряда. Делать этого, пожалуй, и не следовало бы, так как Дач и сам знал это: в нашем расчете он исполнял обязанности наводчика. Просто Эрмиш, служивший в армии уже второй год и принимавший участие не в одной боевой стрельбе, хотел показать свои знания.

— Смотри, Дач, как нужно заряжать орудие, — объяснял Руди, поднимая тяжелый снаряд, словно игрушку.

Я сел на бруствер окопа и стал с любопытством наблюдать за ними.

— Смотри, Руди, чтобы снаряд не упал тебе на ногу, а то придется Дачу заменять тебя! — пошутил Шлавинский.

— А ты лучше смотри, как нужно правильно делать, — серьезно сказал Руди.

— Ты так священнодействуешь, будто тебе за это выдадут диплом! — Шлавинский засмеялся.

В это время вернулся унтер-офицер Виденхёфт, который получал указания у командира взвода.

— Прекратите игру со снарядом! — строго сказал он, обращаясь к Руди Эрмишу, и приказал нам разойтись по местам.

Я пошел к зарядным ящикам, но меня остановил Шлавинский:

— У тебя что-то выпало из кармана. — И он показал на конверт, который я уронил.

Боясь потерять письмо в третий раз, я решил распечатать его и прочитать.

Письмо было написано на небольшом листке бумаги. Развернув его, я увидел всего пять строчек, написанных карандашом неровным почерком сестры. Даже обращении не было.

Я прочел следующее:

«У нас только что была фрау Петерман, тетя Анжелы. Анжела ждет от тебя ребенка. Анна».

«У нас только что была фрау Петерман, тетя Анжелы. Анжела ждет от тебя ребенка. Анна».