Площади, улицы, аллеи и переулки в окрестностях величественной пустоши, на которой возвышаются Дворец парламента и собор Спасения нации, превратились в огромную стройплощадку, где кипит жизнь; ямы, канавы, кучи земли и камня, техника, строительный мусор. Разорение и опустошение обладают загадочным величием, в печальной картине затянувшегося переезда присутствует волшебство неброского, скрытая от глаза царственность подземелья, серой, слепой жизни, расползающейся по подземным помещениям, проникающей в щели, утекающей вместе со сточными водами к спрятанным в земных глубинах сокровищам.

Обнаженные подвальные помещения напоминают кротов или летучих мышей, которых безжалостно выставили на солнце, или перевернутых на спину насекомых, однако вторжение дня в царство тьмы не помогает раскрыть тайну низшего, обычно сокрытого царства. Вязкая потревоженная мгла, на которой возвышался дом, — первозданное, загнанное обратно, вниз, болото, в которое уходит корнями жизнь. Дом тянется ввысь, залитые светом столовые, комнаты, где мы играли в детстве, библиотеки — ни одна из них не помнит о безликом слое, на котором держится здание; жизнь не помнит и не желает помнить о дне, с которого она поднялось, она спускает в сточные канавы, загоняет вглубь, вместе с собственными испражнениями и отбросами, мысль о том, что и сама она принадлежит земле. Археология стоков и канав могла бы раскрыть нам тайную, поставленную с ног на голову историю городов, подобно величественной истории, изложенной Эрнесто Сабато в романе «О героях и могилах».

Но эта вселенная — не только адская клоака, о которой рассказал аргентинский писатель. Среди отбросов и мусора сверкают сокровища, добытые гномами в глубинах земли. В детстве, когда оловянный солдатик или фольга от шоколадной конфеты таинственно пропадали, мы верили, что они завалились в щель и оказались внизу, в неведомой стране, словно рыбаки, которых сирены утаскивают на морское дно и усаживают на трон.

Литературу влечет к низменному, ко всякому мусору, воспринимающемуся не как нищета, от которой нужно спасать, а как уголок, в котором скрыто рассеявшееся волшебство. Путешествия вниз, под землей, начиная со знаменитых странствий Жюля Верна и кончая более скромными Сусси и Бирибисси[115], забравшимися во флорентийскую канализацию, куда волшебнее прочих путешествий, потому что отважившиеся совершить их герои углубляются в скрытую, недоступную сердцевину, в мифический огненный центр, напоминающий о временах, когда Земля была раскаленным шаром, или об отбросах жизни, которые больше никому никогда не увидеть.