"Нет той жертвы, которую Я не принес бы во имя действительного блага и для спасения родной матушки России. Посему Я готов отречься от Престола в пользу Моего Сына с тем, чтобы Он оставался при Мне до совершеннолетия, при регентстве Брата Моего Великого Князя Михаила Александровича. Николай".

Вторая телеграмма была следующего содержания:

"Во имя блага, спокойствия и спасения горячо любимой России Я готов отречься от Престала в пользу Моего Сына. Прощу всех служить Ему верно и нелицемерно. Николай".^{400} Телеграмма в Ставку с текстом отречения была следствием ультиматума Алексеева, который, препровождая телеграммы главнокомандующих в Псков, закончил своим заключением, в котором были фразы: "...умоляю безотлагательно принять решение", "...соизволите принять решение" и наконец — "ожидаю повелений". Вильчковский пишет, что "последняя фраза телеграммы Алексеева, "ожидаю повелений" вызвала в Государе чувство горечи, которого Он, несмотря на всю свою выдержку, не мог скрыть".^{401}1 Государь понял, что это ультиматум его вероломного начальника штаба.

После получения известия из Петрограда, что в Псков выезжают Гучков и Шульгин, Государь телеграмму Алексееву взял обратно, а телеграмму для Родзянко приказал Рузскому задержать у себя до прибытия депутатов. После этого Рузский удалился.

Теперь предоставим место тому, что пишет Воейков.

"Меня, как громом, поразило это известие, так как из разговора с Государем я совершенно не мог вывести заключения, что подобное решение уже созрело в помыслах Его Величества. Я побежал в вагон Государя, без доклада вошел в его отделение и спросил:

"Неужели верно то, что говорит граф (Фредерикс — В.К.)

— что Ваше Величество подписали отречение? Где оно?"

На это Государь ответил мне, передавая лежавшую у Него на столе пачку телеграмм:

"Что Мне оставалось делать, когда все Мне изменили? Первый Николаша... Читайте.

(Я понял, что Государь был очень взволнован, раз Он в разговоре со мной так назвал Великого Князя Николая Николаевича). На мой вторичный вопрос:

"Где же отречение?"

Государь сказал, что отдал его Рузскому для отправки Алексееву, на что я доложил Государю, что, на мой взгляд, никакое окончательное решение принято быть не может, пока Он не выслушает находившихся в пути Гучкова и Шульгина. Государь согласился потребовать свое отречение обратно от Рузского. Он мне сказал:

"Идите к Рузскому и возьмите у него обратно отречение".

Я ответил, что лучше было бы это поручение возложить на генерала Нарышкина (начальник Походной Канцелярии — В.К.), так как мои переговоры с Рузским приведут только к новому совершенно ненужному столкновению. Тогда Государь сказал: